Проснись душа, что спиши - [13]

С тех пор они неоднократно встречались, если так можно выразиться, в «словесных» баталиях, которые никоим образом нельзя назвать однообразными. Бывали случаи, когда Шмак, усевшись, просто и с удивлением смотрел на ругающуюся Варю. Впечатление было такое, что он понимал состояние женщины и жалел её. Случалось, не дослушав её тираду до конца, он поднимал заднюю лапу, и, оросив забор, удалялся. А порой, повернувшись к Варе задом, с силой скрёб землю, отбрасывая её назад всеми четырьмя лапами, как это обычно делают собаки, когда после опорожнения хотят зарыть свои экскременты. Форменное издевательство, которое, впрочем, не очень задевало Варю. Она абсолютно теряла над собою контроль только тогда, когда он начинал лаять, и Варе, которая стала воспринимать собаку как реального противника, казалось, что она слышит в собачьем лае и сарказм, и издёвку, и насмешку. Помрачение, да и только. Но самое удивительное в этом, как бы противостоянии, заключалось в том, что встречаясь в любое другое время, они относились друг к другу совершенно дружелюбно, как будто и не было вовсе этих вечерних перепалок.

Глава 6

Так и протекала их жизнь. Никаких изменений в лучшую сторону в обозримом будущем не предвиделось. Работы в посёлке как не было, так и нет. Хорошо, что ещё работала школа, но и её перспективы были скорее печальны, нежели радужны, так как молодёжь, не видя для себя никакого будущего, мало – помалу разъезжалась, кто куда, и население посёлка неуклонно уменьшалось. Нынешний год выдался в меру дождливым и, к радости местных жителей, грибным и ягодным. И всё было бы замечательно, если бы не Никита. Собранный урожай грибов и ягод, предназначенный для продажи, решили сдавать в райцентре, так как местные заготовители–оптовики платили в два раза меньше. Варя, понятное дело, из дома отлучиться не могла, поэтому эту обязанность пришлось возложить на Никиту. Когда случалось так, что в район собирался Семён, то обязательно прихватывал с собой и соседа. Но, так бывало далеко не всегда. Чаще всего Никита либо договаривался с кем-нибудь из поселковых, выезжающих в райцентр, либо, если таковых не находилось, просто выходил с поклажей на трассу и ловил попутку. Из таких поездок он обязательно возвращался с водкой, не рискуя при этом быть уличённым в утаивании семейных денег, либо в их растрате. В местном магазине покупать не решался, так как Варе обязательно бы сообщили. Привезённую водку прятал в лесу, рядом с тропой, по которой он ходил за ягодой. Проверить, на какую сумму он сдавал ягоды, было невозможно по различным причинам. Цена её зависела не только от свежести, размера и спелости ягоды, но, порой, и просто от настроения приёмщика. Об этом знали все. Так что не имело никакого смысла что-то проверять. Правду знали только сдающий и приёмщик. Да и не было у Вари даже мысли в голове, что Никита может её обмануть. Сама никогда не обманывала, потому и на него не могла подумать. И как поначалу Никита внутренне не страдал от этого обмана, опасаясь разоблачения, в конце концов, стыд постепенно улетучился совсем, и все свои действия Никита воспринимал как само собой разумеющиеся. И, если поначалу ему хватало одной бутылки водки в день, то со временем потребность стала увеличиваться, и выпивать он стал не только в лесу, но и поздно вечером, когда все укладывались спать. Причина, по которой Варя не замечала изменений в поведении мужа, была довольно проста: практически все дни напролёт Никита проводил в лесу, собирая ягоды, где потихоньку и прикладывался к бутылке, так что ко времени возвращения домой он был почти трезв, а запах алкоголя напрочь перебивали запахи ягод и леса. Придя домой он, поужинав, принимался за переборку ягод, и ночевать оставался в бане, мотивируя это и духотой в доме, и тем, что с утра пораньше надо опять идти в лес, и тем, что не хочет будить детей. Вполне обоснованные причины не вызывали в Варе какого-то беспокойства, а изменения в поведении мужа Варя объясняла его усталостью. Она не понаслышке знала, сколько сил забирает сбор ягод, потому и не беспокоилась. Никита же, дождавшись, когда все улягутся спать, доставал заначку, и, выпив перед сном пару стопок, и покурив на свежем воздухе, только после этого укладывался спать. С течением времени потребности Никиты в алкоголе росли, и, если раньше ему вполне хватало перед сном двух стопок, то теперь, чтобы заснуть, надо было выпить не менее четырёх, то есть, почти бутылку водки.

Соответственно было и его поведение. С наступлением осени зачастили дожди, и Никита, не желая мокнуть, стал курить в сенях, а затем, совсем обленившись и потеряв осторожность, в предбаннике, где и ночевал. Что ему до всего мира, когда он бродит в лабиринте алкогольных галлюцинаций, в хаосе мыслей и несбыточных мечтаний, полных героических поступков, которые он никогда не совершит и восхищения своей мудростью, которая к нему никогда не придёт? Что ему до вселенной, которую он, не понимая того, влечёт за собой в бездну небытия? А, если даже и понимал бы? Хватило бы сил остановиться?

Так и заснул Никита, свалившись на матрас с дымящейся сигаретой.