Прошу, позволь тебя ненавидеть - [71]

— Возможно, я плохо выразилась, но суть такова: мы совершили ошибку по причинам, которые я откровенно предпочла бы не анализировать. И я бы хотела забыть обо всём…

 Йен смотрит на меня решительно.

— А я бы очень хотел проанализировать эти причины.

Я хорошо знаю этот взгляд: решительный и целеустремлённый. Покорно вздыхаю.

— Если ты так хочешь… — уступаю очень неохотно.

— Нас тянет друг к другу. И не только в физическом плане, — старается убедить меня, смотря так, будто не боится, что я начну ему противоречить. — И с моей стороны так было всегда, — признаётся он мне.

Вот сброшена бомба. И у него до такой степени твёрдое выражение лица, что кажется невозмутимым, даже после того, что он мне сказал.

— Ах, — ограничиваюсь я ответом, потому что на самом деле не знаю, какой ответ он от меня ожидает.

— А с твоей стороны? — спрашивает с видом инквизитора.

Задумываюсь на несколько мгновений.

— Полагаю, что нет, — отвечаю ему искренне. — Но на самом деле я об этом никогда не думала.

— Да, у тебя хорошо получается игнорировать очевидные вещи, — упрекает меня он.

— Ты для этого завёл весь этот разговор? — спрашиваю его несколько сухо, потому что я смущена его словами и это мне не нравится.

— Это будет наш момент истины, первый за те семь лет, что я тебя знаю, — говорит мне он, не упуская нить разговора.

— Йен, — своим тоном я хотела бы предупредить его не идти в этом направлении.

— Мы могли бы по крайней мере попробовать встречаться, — говорит мне он почти безучастным тоном, таким, что становится очевидным, что он блефует.

— Мне кажется, что эта худшая идея, — отвечаю ему, вытаращив глаза от удивления. Я ослышалась, или Йен только что непрямо заявил, что хотел бы встречаться со мной? — Йен, у нас нет ничего общего, — я думала, что это очевидно, но, похоже, ему надо об этом напомнить.

— Ты сильно ошибаешься. Увидев твою семью, я бы сказал, что у нас много общего.

К сожалению, одна часть меня начинает с ним соглашаться.

— Тебе нужен другой человек, — подсказываю я, меняя тактику. — Я, правда, тебе не подхожу.

— Почему? — спрашивает он неожиданно. — И, пожалуйста, только не начинай нести весь этот бред про разницу в статусе.

Его голос суров. Но я совершенно не собираюсь позволить ему вывести меня из себя.

— Тут дело не только в статусе, что здесь имеет место быть, и даже ты не можешь это проигнорировать. И всё вокруг: ожидания твоей семьи, образ жизни, который ты ведёшь целыми днями, скандальные журналы…всё. Я не хочу закончить в этом урагане, хочу спокойную, тихую жизнь, и не хочу постоянно чувствовать себя как на каком-нибудь соревновании. А с тобой бы так и было, потому что ты такой, конкурентный до изнеможения.

Йен смотрит на меня почти с обидой.

— Но ведь и ты такая же, — заявляет он. И нельзя сказать, что он неправ.

— Я знаю! Поэтому я тебе всё это и говорю! — нервная, я встаю с дивана и начинаю ходить по комнате. — И не тебе говорить мне подобное, — говорю ему обеспокоенно.

Йен смотрит на меня почти что с ненавистью.

— Ты не знаешь точно, кем ты являешься для меня и кем ты не являешься. Я бы посоветовал тебе не делать выводов, лишённых здравого смысла.

— Чего ты от меня хочешь? — спрашиваю измученно.

— Встречаться с тобой, — отрезает он решительно, словно это было очевидно.

Если подумать, я могла бы и принять его предложение, вот почему я решаю что более чем благоразумно – выбросить из головы это.

— Мой ответ «нет». Ты закончил? — спрашиваю я, стараясь выглядеть более уверенной, чем я была на самом деле.

Йен встаёт с кресла и подходит ко мне.

— Нет, не закончил, — и целует меня. Делает это настолько неожиданно, что мне даже не удаётся оттолкнуть его.

Я не хочу, чтобы меня целовали, совсем не хочу, но когда его губы накрывают мои, у меня больше нет сил, чтобы отстраниться от него. Это словно есть что-то, от чего у тебя потом будет болеть живот, но отказаться ты не можешь. Губы Йена такие настойчивые, что им удаётся покорить и мои. Мне ничего не остаётся, кроме как обнять его и позволить унести в этот океан. Надеюсь, что я не утону.

Через несколько минут мы, с трудом дыша, снова всплываем на поверхность.

— Где твоя комната? — интересуется Йен, который совсем перестал руководствоваться здравым смыслом. Я не знаю эту его сторону и не имею ни малейшего понятия, как себя с ним вести.

— Об этом не может быть и речи! — восклицаю я, стараясь высвободиться из его объятий.

Йен шагает по коридору, таща меня за собой.

— Тогда воспользуемся первой попавшейся.

Как у человека, рождённого в рубашке, первая комната, в которую он заходит – именно моя. Это понимает и он, потому что замечет мою сумочку, повешенную на кресло.

— Видимо, комната правильная, — радуется он, снова притягивая меня к себе.

— Держись от меня подальше! — требую я грозно. — Даже не приближайся!

Он смеётся.

— Ты боишься меня или себя?

Ясно, что я боюсь своей единственной слабости по отношению к нему, но я бы предпочла, чтобы это было менее заметно.

— Я ничего не боюсь, — расставляю точки над «i». — Хорошо, раз уж наша дискуссия подошла к концу, не мог бы ты уйти, пожалуйста?

Очень красноречивым жестом я указываю ему на дверь, но он никак не реагирует. Вместо этого с любопытством рассматривает мою комнату, на данный момент находящуюся в беспорядке: на кресле лежит груда вещей, на столе разбросаны статьи, которые я распечатала, но ещё не успела прочесть, исходя из того, как прошли выходные. Детально рассмотрев окружающую обстановку, он, как ни в чём не бывало, садится на мою кровать.