Прошу, позволь тебя ненавидеть - [44]

— Кэти прямо по курсу, — говорит мне тихим голосом.

По правде говоря, синьорина надела ярко красное платье, в котором она не проходит незамеченной, даже в темноте. У этой девушки все платья красные?

— Ты хочешь с ней поговорить? – спрашиваю, размышляя о том, как бы быстро сменить направление.

— Я об этом даже и не думаю, — подтверждает Йен. Должна признать, что я того же мнения.

— Она нас увидела, — отмечаю, глядя на то, как она уверенно шагает прямо в сторону нас.

— У меня есть план, — шепчет на ухо, пододвигая меня к себе.

У меня такое впечатление, что этот план мне не очень понравится.

— Я был бы рад небольшому сотрудничеству, немного больше, чем в прошлый раз, — говорит мне на полном серьезе. Когда он решительно опускает свои губы на мои, я даже не успеваю ответить.

Я точно слишком много выпила, потому что чувствую, как у меня кружится голова. Прижимаюсь к нему, чтобы не упасть, и, закрыв глаза, даю себе волю. Мысль о том, что близость Кэти требует, чтобы этот поцелуй был убедительным, велит молчать моему сознанию. Поэтому, когда он прижимает свои губы к моим, и его язык прикасается к ним, я не могу сделать ничего другого, как позволить это. Очень короткое мгновение нерешительности обоих быстро проходит: я открываю рот и с неуверенностью целую его в ответ.

Вероятно, прошло несколько минут, так как, открыв глаза, от Кэти и след простыл. Она испарилась. Должно быть, увидев наш спектакль, она посчитала разумным повернуть обратно.

«Хотя бы у этого поцелуя был смысл», — думаю в растерянности, чувствуя, будто мое тело проснулось от очень долгого летаргического сна. «Этот поцелуй был достаточно неприличным», — думаю, краснея. Вообще, я не из тех, кто так целуется, я практически уверенна, что мой последний такой долгий поцелуй случился, когда я была еще в лицее.

Думаю, Йен тоже размышляет, потому что несколько минут никто из нас не отваживается сказать ни слова.

— Х-м-м…, — это мой единственный комментарий. Не особо оригинальный, но мой мозг, кажется, покинул меня из-за нехватки кислорода.

— Да, — подтверждает Йен, как будто между нами состоялась некая странная невербальная беседа.

— Боюсь, мы слишком много выпили, — пытаюсь предположить, в надежде приглушить эффект от поцелуя.

Но в голове у меня вертится очень опасная мысль о том, что я бы хотела еще раз так его поцеловать.

Что со мной?

— Очевидно, — говорит, засунув руки в карманы, возможно, чтобы избежать попытки снова коснуться меня.

— Который час? — спрашиваю громко. — Уверенна, уже поздно, и, возможно, будет лучше пойти спать, — подсказываю, думаю о плане побега.

— Если хочешь, иди, — отвечает, не глядя мне в лицо. – Я предпочту остаться еще немного.

Очевидно, что идея о том, чтобы мы разделились, кажется идеальной, поэтому я соглашаюсь до того, как что-то заставит его передумать.

— Хорошо, тогда спокойно ночи, — говорю, отдавая ему пиджак и шагая к тропинке, по которой мы сюда пришли.

— Спокойно ночи, — слышу за моими плечами. Я бы хотела обернуться еще раз, но лучше идти прямо. Определенно лучше.

ГЛАВА 15

— Д-ж-е-е-е-н-и-и-и-и-и…

Резко просыпаюсь и пытаюсь понять, откуда идет шум. Дверь в комнату закрывается с ударом, который мог бы даже мертвого разбудить. В темноте комнаты слышу шум падения: должно быть кто-то упал на пол.

И теперь полностью проснувшись обеспокоенная, включаю свет рядом с кроватью и вижу Йена, растянувшегося лицом вниз на безумно дорогом старинном ковре. Должно быть, с тех пор как я оставила его пару часов назад в саду, он изрядно выпил.

Поднимаюсь, чтобы помочь ему.

— Ну же, Йен, дай мне руку я постараюсь помочь тебе подняться.

Кажется, он даже не слышит меня. Я пробую его встряхнуть, но он издал только жалобный стон.

— Отлично, значит ты… — упрекаю его ни капли не растроганная этой сценой. — Напился до чертиков… поздравляю… очень зрело с твоей стороны.

У Йена получилось немного привстать с коврика.

— На моем месте ты бы тоже напилась бы, — мямлит. — Если бы твой дед повторял одни и те же слова каждый раз.

— Так вот почему ты так редко навещаешь свою семью. С таким ритмом жизни ты не доживешь и до сорока и умрешь от цирроза печени.

Наконец Йену удалось хотя бы хихикнуть. Но речь все же идет о тех смешках, которые выдают пьяные люди и которые играют не в их пользу.

— Не будь такой злой, — умоляет он меня, занимая сидячее положение.

— Ты этого заслуживаешь, — говорю ему. Но увидев страдающее лицо, вновь предлагаю ему руку. На этот раз он ее принимает, но застывает, чтобы посмотреть на вырез моей пижамы.

— Ты закончил меня разглядывать? — громко спрашиваю его.

— Так я чувствую себя лучше, — и, наконец, он решает встать с пола. Но обретенное равновесие длится недолго.

В не особо изысканной манере мне, наконец, удалось дотащить нас обоих до кровати, на которую мы резко повалились.

— Ты действительно мертвецки пьян, — говорю изумленно.

Он пробормотал что-то невразумительно.

— Йен, ты все еще в смокинге, ты не можешь заснуть в нем, — говорю ему.

— Конечно же, могу… — вздыхает он, закрывая глаза.

— Брось, я помогу тебе, — говорю ему, начиная стягивать с него пиджак. Он пытается помочь, как может, но это слишком тяжелое занятие. Я пытаюсь заглушить странное ощущение, возникающее под моими пальцами, когда я расстегиваю и стягиваю рубашку. У него идеальное тело, но я это уже знала: одежда не сидит на тебе с иголочки, если под ней нет такого тела.