Прошлым летом - [11]

– Ты что, влюбился в меня за одну ночь? – И подмигнула ему. Он было побледнел, но затем понял и расхохотался.

– Нет, но я не возражал бы против дружбы с тобой.

– О, так ты задвигаешь меня во френд-зону?

– Господи, нет же. – Он захохотал и сильно потянул ее за руку. Она рухнула ему на грудь. – Помнишь мою цитату? – Элла кивнула. Он взял ее лицо в ладони и покрыл поцелуями. – Я думаю, дружба – это неплохое начало.

Элла не могла не согласиться. Она-то уже почти влюбилась в него.

Глава 5

Элла стала ведущим журналистом, но это повышение она заслужила статьей о Шарлиз Терон, а не о Дэмьене Расселле. Она так и не сделала интервью с ним. Вместо этого она полюбила его и обнаружила, что его личная жизнь была вовсе не той, о которой взахлеб писали глянцевые журналы и интернет-сайты. Ну и, кроме всего прочего, если бы кто-то написал о нем снова, самой большой новостью этой статьи стала бы она сама.

Они провели вместе несколько чудесных лет, прежде чем с ними случилось это несчастье, думала Элла, осторожно потирая рукой болезненную область вокруг шрама. Как пара может прийти в себя после потери ребенка на позднем сроке, да еще если жена не может вспомнить свою беременность? Ответа у нее не было, но ей хотелось поговорить с Дэмьеном обо всем: о них, о ребенке, об аварии и о том, что она может сделать, чтобы вернуть свои воспоминания.

Она допила кофе и пошла искать мужа.

В их спальне она прислушалась, не льется ли вода в душе, но услыхала только шум дождя. Капли бились в окно и стекали по стеклу, словно слезы. Она позвала Дэмьена. Он не ответил.

Он незаметно ушел из дому, пока она растекалась там на кухне, предаваясь воспоминаниям об их первой встрече? Слава богу, что она не забыла ту ночь. Если бы она забыла и своего мужа, ее потеря была бы гораздо тяжелее. Это было бы все равно что жить с незнакомцем.

Элла вернулась в холл. В ее домашнем офисе было пусто, но дверь в одну из гостевых спален была приоткрыта. Заглянув туда, она замерла, прижав руку к раскрытому рту. Вместо двуспальной кровати с туалетным столиком там была полусобранная детская. В одном углу на куске линолеума стояли банки с краской и инструменты. В другом – колыбель вишневого дерева с матрасом, еще обернутым пленкой. Две стены были покрашены в веселый желтый цвет, и на одной был набросан контур букв, составляющих имя – Саймон.

У Эллы закружилась голова, и она покачнулась. Чтобы не упасть, она схватилась за дверной косяк. Беременность, авария, потеря Саймона – в этот момент все стало для нее реальнее, чем когда-либо прежде. Детская, готовая наполниться любовью и смехом, запахами тальковой присыпки и детского крема, теперь навсегда останется пустой.

У нее запершило в горле, словно бы гортань связало узлом. Из глаз покатились слезы. Она смахивала их тыльной стороной ладони, всхлипывая и отчаянно желая вспомнить, что она чувствовала, нося их сына. Разговаривала ли она с ним? Читала ли ему вслух? Пела песенки? Играла ли ему музыку?

Ее внимание привлек слабый шорох, донесшийся из угла комнаты. Дэмьен сидел там в старинном кресле-качалке, прижимая к себе голубого плюшевого зайца. Блестящими глазами он смотрел куда-то мимо Эллы.

– Дэмьен, – хриплым шепотом позвала она.

Он крутил заячье ухо.

Она подошла и неловким осторожным движением опустилась на пол возле его ног. Положила руки ему на колени.

– Поговори со мной.

Он прижал пальцы к уголкам глаз, убирая собравшиеся там слезы, и хрипловато откашлялся.

– До меня как будто только что дошло, что никакого малыша не будет.

Ее глаза снова наполнились слезами.

– Мне так жаль.

– Я никогда не думал… Я не мог представить, что ты забудешь каждый… – Он тяжело сглотнул.

– Забуду каждый что? – переспросила она, пока он не закончил. Он хотел сказать: «Забудешь все»? Как будто у нее был выбор. Как будто это возможно.

Он поднялся с тяжелым, усталым вздохом и бросил зайца в кресло.

– Я пойду в душ.

Дотронувшись до ее плеча, он вышел из комнаты.

С раскрытым ртом Элла проводила его взглядом. Он снова ушел от нее. Он сам сказал, что в аварии нет ее вины, но вел себя так, будто был уверен в обратном. Очевидно, что он горюет, причем делает это в одиночку.

Но почему?

Она тоже потеряла Саймона. И даже если она не помнит этого, это не значит, что она ничего не чувствует. В шесть лет Элла потеряла своих родителей, в пятнадцать – лучшую подругу Грейс, а в восемнадцать – двоюродную бабушку Кейти. Она знает, что такое горе. И слишком любит Дэмьена, чтобы дать ему горевать в одиночестве. Она не даст ему замкнуться в его горе. Она сама делала так не один раз и знает, что это само по себе хуже ада. И чем дольше ты замыкаешься в горе, тем труднее потом будет выплеснуть его из себя.

Поднявшись на ноги, Элла вышла из детской и пошла в спальню. Дэмьен как раз вышел из душа. Он надел спортивные штаны и белую майку. Взглянув на Эллу, он снял покрывало с кровати. Она подошла к нему и взяла за свежевыбритый подбородок так, чтобы он вынужден был посмотреть на нее. Его кожа была влажной, и он пах мылом и кремом для бритья.

– Мне очень жаль. – Конечно, извинений тут было мало. Они не вернут им сына. Не помогут ей вспомнить. И не избавят ее мужа от боли. Но когда она произнесла эти слова, ей стало чуть легче. Может быть, ему тоже поможет.