Прошлой ночью в XV веке - [35]

— Ну, рассказывайте! — поощряет меня Кандуйо так, словно просит пикантной подливки к этой пресной еде.

И я рассказываю. В те давние времена я был чистосердечен и беспощаден — эдакий слепой поборник честности, праведный судия. И за веселым балагурством этого типа, напоминавшего не то Раймона Дево, не то Фернанделя,[37] мне чудились темные бездны обмана, мошенничества, финансовых махинаций. Во-первых, четвертая часть его клиентов платила наличными, тогда как в ресторанах такого рода средний показатель не превышает семи процентов. Во-вторых, все закупки трюфелей также осуществлялись за наличные, — ни счетов, ни расписок, простой клочок бумаги с указанием имени продавца, количества поставленного продукта и ценой за килограмм. Я, конечно, моментально разгадал, какие дела можно проворачивать таким способом:

— Чем вы мне докажете, что эти люди существуют на самом деле, и что вы попросту не кладете эти деньги себе в карман?

— Да я перерабатываю три тонны трюфелей в год, ко мне ведь не салат из порея ходят есть. Ерунду какую-то спрашиваете, ей-богу!

На все мои расспросы он отвечал только взрывами смеха да фамильярными тумаками в спину, что только усугубляло мою параноидальную бдительность:

— При последней проверке вы заявили, что закупали трюфели у человека по имени Альбер. Так вот, отвечаю вам, что в глазах налогового инспектора никакого Альбера не существует, и эти трюфели — чистая фикция.

— Ну и дела! Тогда чем же я, по-вашему, кормлю своих клиентов?

— А их тоже не существует. По крайней мере, двадцати пяти процентов из них точно нет, поскольку они, по вашим словам, заплатили наличными; вы же вполне могли снять эти деньги с собственного счета, якобы для покупки трюфелей, а потом внести обратно, в качестве выручки.

— Ну, вы даете! Глупей ничего не придумали?!

— Учитывая состояние вашей бухгалтерии, моя гипотеза более чем оправдана. Если это не так — пожалуйста, докажите мне обратное!

— А на что же я тогда трачу свою жизнь, — на то, чтобы ходить по кругу? Платить налоги за то, чего не заработал? Облапошивать самого себя, вкалывая бесплатно? Скажите, похож я на такого дурня безмозглого?

— Я жду от вас не психологических мотивов, а четких доказательств.

— Вы свободны в четверг утром? Тогда я беру вас с собой на трюфельный базар в Опс. Устрою вам небольшую экскурсию в реальную жизнь.

Я сделал долгую паузу, чтобы доесть свою рыбу, пока она не остыла. Заместитель управляющего слушал меня, как зачарованный, глаза его сияли. Пересказывая этот диалог, я невольно начал подражать двухслойному акценту провансальского бельгийца. И сейчас мне впервые приятно разделять с другим человеком симпатию, родившуюся задним числом к тому бедняге, которого я некогда разорил. Это вовсе не признание вины, а, скорее, нечто вроде раскаяния в излишней жестокости. Разумеется, у меня были веские причины действовать так, как я действовал, и трагические результаты моего поступка никоим образом не омрачают мое сознание исполненного долга. Но мне легче от мысли, что я могу хоть как-то реабилитировать беспечного ресторатора, которого преследовал десятью годами раньше, даже если мое намерение воздать ему по справедливости вылилось в сегодняшний спектакль за обеденным столом, с главным героем в его лице.

Господин Кандуйо хлопает в ладоши, как ребенок, при каждой реплике Бенуа Жонкера, и сдерживает эмоции из корпоративной солидарности, когда я говорю за себя. Мне не так уж неприятно чувствовать, что этот человек, чьему душевному равновесию я завидую, тоже был молод и, уж конечно, обходился с нарушителями похуже моего.

— Ну, и что же на Опском рынке?

Я продолжаю свой рассказ и с удовольствием изображаю свое поведение в самом, что ни на есть, смешном свете. Наивно рассчитывая остаться неузнанным в охотничьей куртке с капюшоном — хотя все трюфельщики на рынке моментально меня засекли, — я следил за тем, как Бенуа Жонкер покупает из-под полы у какого-то молчаливого усача несколько килограммов tuber melanosporum.[38]

— Так это и есть Альбер?

— Ну да.

— А вы уверены, что он тот, за кого себя выдает?

— Нет. Но я его в лицо-то знаю, и мы друг другу доверяем.

— А вы попросите его предъявить документы.

— Нет уж, увольте, это ваша работа, черт возьми! Только если вы сыщете на этом рынке хоть одно удостоверение личности или чековую книжку, я готов кормить вас в своем ресторане бесплатно!

— Но как же вы проверяете происхождение купленных трюфелей?

— А вы проследите за трюфельщиками: они всю жизнь мечтали показать вам свои заветные места. Меня вон и так уже окрестили «крысой», за то что я привел сюда инспектора-шпиона… Хотя можно сделать кое-что получше — пригнать три роты жандармов, да оцепить рыночную площадь. Тогда загребайте всех подряд и стройными рядами в каталажку, товар конфискуйте, а леса обнесите колючей проволокой. И дело в шляпе. Чтобы покончить с торговлей за наличку, есть только один выход — уничтожить сам продукт.

Возмущенный до глубины души логикой этого проходимца, я покарал его максимальным штрафом и привлек к уголовной ответственности; банки отказали ему в кредитах, ресторан обанкротился, а позже я узнал из газеты «Вар-Матэн» о его попытке самоубийства.