Прошлогодний снег - [11]
— Двадцать девять из тридцати… МАИ.
— Двадцать четыре из двадцати пяти. МВТУ.
— Золотая медаль. МГУ.
Они стояли безмолвной цепочкой, прижимая к груди учебники и глядя перед собой невидящими глазами. И я тоже встал в конец этой странной очереди и стал таким же, как и они, и все мы были похожи на братьев и сестер, столпившихся у подъезда большого дома.
— Тебя почему не приняли?
— Не знаю…
— Да ерунда, — говорит толстый парень в белом шарфике, — мой батя позвонит кому надо, — и все будет о'кэй!
— Тебе хорошо, — тихо говорит парнишка в очках, — у тебя есть кому звонить…
— Ну и твой пусть позвонит, — кипятится толстый, — если бы у меня было столько очков, как у тебя, я бы знаешь что сделал!.. Твой отец где работает?
— У меня нет отца, — говорит парнишка в очках.
— Что, на войне убили?
— Нет… Он в Сибири… работает…
Девушка в розовой кофточке, волнуясь рассказывает:
— Мой папа пропал без вести на фронте. Но мама говорит, что он жив… У меня медаль…
— Странно…
Брюнет, не отрывающий глаз от книжки.
— Ничего странного. Мне отец все твердил: будь инженером. А я хотел стать критиком. Не судьба, видать…
— А тебя почему не приняли, Шифрин?
— Не знаю, — говорю я и выхожу из толпы.
Через две недели я попал к какому-то крупному чиновнику в министерстве. Он ел яблоко, хрустящее звонкое яблоко.
— Ну что там у тебя? Быстро, — сказал он, со вкусом хрустя своим яблоком.
Я рассказывал, а он смотрел на это яблоко и, выбирая места повкусней, впивался в него зубами, и чмокал. Когда я кончил, он проглотил семечки и сказал:
— Правильно они сделали. Я лучше бы чучмека какого-нибудь взял бы, а не тебя…
— Почему?
— Чучмек хоть после окончания работать будет, а ты…
— Господи, — простонал я, — я тоже буду работать. Примите меня. Я же все сдал. Я же заслужил.
— Нет, — сказал он, — нельзя. Все!
И я вышел из кабинета и заплакал. Я понял, что мне ничто не поможет. И слезы не приносили мне облегчения.
А случай уже шел по коридору. Он был одет в потертый шевиотовый костюм, у него были нечищеные ботинки и лысина.
— Ты что плачешь, мальчик? — спросил он.
— Они меня не приняли в институт, — сквозь слезы сказал я.
— Как твоя фамилия, мальчик? — спросил он.
— Шифрин.
Человек вздохнул и сказал:
— Зайди ко мне.
На его двери было написано: «Начальник личной инспекции министра».
Он взял мои бумажки и сказал:
— Позвони через две недели.
Две недели я шлялся по улицам. Две недели я не находил себе места. Все мои товарищи учились, а я шлялся по улицам. Я стал какой-то ненормальный. Я все время думал о человеке в шевиотовом костюме. Когда я позвонил ему, он сказал:
— Ты пойдешь учиться в заочный институт. И не на механический факультет, а на технологический. Ничего?
Господи, механический, технологический, географический, кубический, — какая разница! Я буду учиться! Я буду учиться! Я буду учиться!
— Спасибо вам, — сказал я. — Спасибо вам.
А мальчики и девочки все еще стояли у подъезда большого дома, глядя прямо перед собой невидящими глазами…
7
Я кончал работу в 6 часов. Вернее, я должен был кончать в шесть. Но так почему-то не получалось. Всегда в цеху были какие-нибудь неполадки, требующие моего вмешательства. Я задерживался, клялся, что завтра, черт возьми, я уйду вовремя. До каких пор это будет продолжаться? Я здоровый, молодой парень, мне о невестах думать, за барышнями ухаживать, с приятелями кутить. А я сижу как дурак сверх положенного и вынужден доругиваться, доделывать, доглядывать, доорганизовывать… Я выходил из проходной и тихо брел к троллейбусу. Я заходил по пути в книжные магазины, покупал книжки, трепался с продавщицами. Мне было очень одиноко. Потом я ехал домой.
Я давно приметил ее в автобусе. Каждый день в одно и то же время я садился в свой автобус, чтобы ехать на работу. Она всегда сидела в углу на последней скамейке. Когда я входил, она опускала глаза в книгу. Она выходила, а я ехал дальше и смотрел через окно, как она летела к метро. Когда я опаздывал на этот автобус и на ее месте сидел кто-то другой, мне было не по себе. Однажды она оторвалась от своей книжки и внимательно посмотрела мне в лицо. Я в это время, как всегда, разглядывал ее и мысленно разговаривал с ней. Глаза у нее оказались голубые и удивленные. Мы смотрели друг на друга, и она проехала свою остановку. Она ахнула, выскочила из автобуса и побежала к метро. А я, пораженный, поехал на работу, размышляя о том, как странно я себя чувствую.
В цеху был прорыв. Весь месяц шла дешевая продукция. Мы выкручивались, давали по 150 % — денег не было. Мы просили издательство о более дорогой работе — издательство отказывало. План был под угрозой. И когда мы уже решили махнуть рукой на все (что ж можно сделать!), директор вызвал меня и сказал:
— Почему я должен все время думать за тебя? Не будет плана — останетесь без премии.
— Вы же сами знаете, Лев Яковлевич…
— Я все знаю, — строго сказал он. — Я всегда все знаю. Ты будешь печатать рыб.
— Каких рыб?
— Есть такой заказ от какого-то чудного издательства. Надо отпечатать в цвете сто всяких рыб. Это дорогая работа. Это твой вал. Иди и — получи клише.
— Благодетель вы наш, — запел я, — Бог вам все зачтет…
Церемония объявления победителей премии «Лицей», традиционно случившаяся 6 июня, в день рождения Александра Пушкина, дала старт фестивалю «Красная площадь» — первому культурному событию после пандемии весны-2020. В книгу включены тексты победителей — прозаиков Рината Газизова, Сергея Кубрина, Екатерины Какуриной и поэтов Александры Шалашовой, Евгении Ульянкиной, Бориса Пейгина. Внимание! Содержит ненормативную лексику! В формате PDF A4 сохранен издательский макет книги.
И снова 6 июня, в день рождения Пушкина, на главной сцене Литературного фестиваля на Красной площади были объявлены шесть лауреатов премии «Лицей». В книгу включены тексты победителей — прозаиков Павла Пономарёва, Никиты Немцева, Анастасии Разумовой и поэтов Оксаны Васякиной, Александры Шалашовой, Антона Азаренкова. Предисловие Ким Тэ Хона, Владимира Григорьева, Александра Архангельского.
Иван Габай (род. в 1943 г.) — молодой словацкий прозаик. Герои его произведений — жители южнословацких деревень. Автор рассказывает об их нелегком труде, суровых и радостных буднях, о соперничестве старого и нового в сознании и быте. Рассказы писателя отличаются глубокой поэтичностью и сочным народным юмором.
Героиня романа – женщина, рожденная в 1977 году от брака советской гражданки и кубинца. Брак распадается. Небольшая семья, состоящая из женщин разного возраста, проживает в ленинградской коммунальной квартире с ее особенностями быта. Описан переход от коммунистического строя к капиталистическому в микросоциуме. Герои борются за выживание после распада Советского Союза, а также за право проживать на отдельной жилплощади в период приватизации жилья. Старшие члены семьи погибают. Действие разворачивается как чередование воспоминаний и дневниковых записей текущего времени.
Герой романа, как это часто бывает в антиутопиях, больше не может служить винтиком тоталитарной машины и бросает ей вызов. Триггером для метаморфозы его характера становится коллекция старых писем, которую он случайно спасает. Письма подлинные.
Четвертая книга монументального автобиографического цикла Карла Уве Кнаусгора «Моя борьба» рассказывает о юности главного героя и начале его писательского пути. Карлу Уве восемнадцать, он только что окончил гимназию, но получать высшее образование не намерен. Он хочет писать. В голове клубится множество замыслов, они так и рвутся на бумагу. Но, чтобы посвятить себя этому занятию, нужны деньги и свободное время. Он устраивается школьным учителем в маленькую рыбацкую деревню на севере Норвегии. Работа не очень ему нравится, деревенская атмосфера — еще меньше.