Прошлое в настоящем - [5]
Прежде чем отнести Николаю пиджак, я невольно залезла в карман, потому что он слишком отвисал. Там я нашла пистолет и только тогда поняла, что имею дело с бандитом. Я долго думала, как поступить с пистолетом. Сдать в милицию как находку, я побоялась.
При встрече с Николаем я отдала ему пиджак, а о пистолете не сказала ни слова. Но он сам спросил: «Где машинка?» Сначала я сделала вид, что ничего не знаю, но потом сказала, что лежит в кармане. Николай обрадовался, поцеловал меня, и мы снова пошли на танцы. А дальше. Снова ресторан и кража из палатки в Царицыне.
С вином и водкой приехали мы к Евсееву и стали пировать. Я не пошла на следующий день ни домой, ни на работу, а осталась с Сережкой Евсеевым. Он не был красивым, но был неглупым вором и имел в этом деле большой успех. Что поделаешь, сама виновата. Я и с ним путалась.
— Вы рассказали только о магазине в Царицыне. А потом много дел было? — Я опять намекнул ей на пистолет.
— Понятно, — сказала она, — вы все знаете, — и в ужасе закричала.
Я отправил ее в КПЗ — камеру предварительного заключения.
Там уже сидели Зябликов, Евсеев, Захаркин. Мы искали Володьку, но его нигде не было.
Я снова вызвал на допрос Подчуфарову и заставил ее назвать все приметы. Бумаги исписал уйму. Оказалось, что у Конопатого такой же вихор, как у Евсеева.
Да, Евсеев, наверно, прав, думал я, с оружием на дела не ходил еще ни разу. О первых кражах, когда его брали, он рассказал все. В том, что он не будет врать, я уже был убежден.
— Конопатый — главный, вот его и ищите, — сказала, плача, Подчуфарова. — Мы за всех не в ответе.
.Я сел на лавочку со знакомой Коршакова, а его попросил вызвать Машу, кондуктора автобуса. Все вместе огородами мы отправились в парк.
— Не будем плутать по чужим огородам, — сказал Коршаков, — чужие пчелы всегда большее жалят. Надо иметь своих, а на голове предохранитель из частой сетки.
Маша странно посмотрела на Коршакова, а потом на меня.
— Что случилось? — спросила Маша.
И я рассказал ей о том, как мы задержали бандитов.
— Ну хорошо же, передайте своему начальнику, что я ему припомню его алименты.
Забыв про повязку на голове и про боль, я стал шутить и рассказывать небылицы.
Через некоторое время Маша пригласила меня к себе. Я поздоровался с Машиной мамой и сказал ей, как меня зовут.
— Молодой человек, а в бинтах, — заговорила мать. — Наверно, драчун, вот и подсыпали.
Маша вспылила:
— Если не знаешь человека, нечего напраслину возводить! Так можно любого обидеть. Он не такой, чтобы драться. Он сам борется с драчунами.
— Так значит, ты комсомолец или милиционер?! — воскликнула мать. — Боже мой, что же это делается с молодежью. Ну, комсомолец — туда-сюда, а милиционер. — Она развела руками.
Я рассказал ей, как Маша помогла ликвидировать опасную банду.
.Захаркина допрашивал Мартынов, а я сидел в стороне и записывал его показания.
— Где достал пистолет? — спрашивает Мартынов. Захаркин мнется и начинает врать.
— Нашел, гражданин начальник. Хотел сдать в милицию, не успел, задержали.
— Ну, что же, — сказал Мартынов, — поговорим о кражах. Кража в Царицыне — ваших рук дело?
— Нет, Кунаева.
— Кто ограбил промтоварную палатку на рынке?
— Это дело Евсеева.
— А кто ограбил квартиру на Красной горке?
— Это я, что мое, то мое, гражданин начальник.
— Ну, ладно, а чей колхозник в Кленовском овраге?
Захаркин побагровел и выругался:
— Продали, суки, Кунаев.
— Что Кунаев?! — повышенным тоном спросил Мартынов.
— Спроси его, он знает.
— А Верка Подчуфарова знает? А пацан знает?
— Пацан знает. Верке я ничего не рассказывал.
— Какое участие принимали этом деле Евсеев?
— Он классный вор и на такое дело никогда не подпишется. — Захаркин крутил в руках кепку и просил закурить.
— Я не курю, — сказал Мартынов, — вот, может, у Грозы жуликов есть? — Он обратился ко мне. Я не обиделся на Мартынова за кличку, ее мне дали сами жулики. Я вынул папиросы и протянул Захаркину. Мартынов встал из-за стола и стал ходить по кабинету взад и вперед, задавая вопросы.
— Давайте лучше поговорим о Кленовском овраге.
— Был вор, а стал бандит, — сказал Захаркин. — Мы бродили по рынку. Делать было нечего. Я даже и не думал ни о каком деле и понял, что Кунаев что-то замышляет, только тогда, когда Кунаев взял у одного колхозника два пучка морковки и протянул ему сторублевую бумажку. Он хотел проверить, есть ли у колхозника деньги. И не ошибся. Колхозник вывалил на прилавок целую кучу денег. Потом мы долго ходили вокруг колхозников, обмозговывая, как лучше совершить кражу. Вот тогда-то Кунаев и предложил свой план.
— Верка была с вами на рынке? — спросил Мартынов.
— Была и слышала весь наш разговор, — ответил Захаркин.
Мартынов прервал допрос и попросил вызвать Верку. Видно, она спала, когда ее вызвали: Верка кулаками терла глаза. Она села на стул рядом с Захаркиным.
— Вот мы их сейчас и поженим, — грустно пошутил Мартынов.
— Хватит с меня женихов, много было, — сказала Верка.
— Что вам известно о Кленовском овраге? — обратился Мартынов к Подчуфаровой. Но Верка молчала. Тогда Мартынов резко сказал:
— Вы только на воле резвые. А в уголовке, как зайцы, ежитесь!
И приказал:
Советские люди с признательностью и благоговением вспоминают первых созидателей Коммунистической партии, среди которых наша благодарная память выдвигает любимого ученика В. И. Ленина, одного из первых рабочих — профессиональных революционеров, народного героя Ивана Васильевича Бабушкина, истории жизни которого посвящена настоящая книга.
Селеста АльбареГосподин ПрустВоспоминания, записанные Жоржем БельмономЛишь в конце XX века Селеста Альбаре нарушила обет молчания, данный ею самой себе у постели умирающего Марселя Пруста.На ее глазах протекала жизнь "великого затворника". Она готовила ему кофе, выполняла прихоти и приносила листы рукописей. Она разделила его ночное существование, принеся себя в жертву его великому письму. С нею он был откровенен. Никто глубже нее не знал его подлинной биографии. Если у Селесты Альбаре и были мотивы для полувекового молчания, то это только беззаветная любовь, которой согрета каждая страница этой книги.
Биографический очерк о географе и социологе XIX в., опубликованный в 12-томном приложении к журналу «Вокруг света» за 1914 г. .
Книга французского ученого Ж.-П. Неродо посвящена наследнику и преемнику Гая Юлия Цезаря, известнейшему правителю, создателю Римской империи — принцепсу Августу (63 г. до н. э. — 14 г. н. э.). Особенностью ее является то, что автор стремится раскрыть не образ политика, а тайну личности этого загадочного человека. Он срывает маску, которую всю жизнь носил первый император, и делает это с чисто французской легкостью, увлекательно и свободно. Неродо досконально изучил все источники, относящиеся к жизни Гая Октавия — Цезаря Октавиана — Августа, и заглянул во внутренний мир этого человека, имевшего последовательно три имени.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.