Прошлая настоящая жизнь - [43]

Все это Лидочка вспомнила в одно мгновение, как только увидела Костика. Словно молния озарила в мозгу потаенный уголок, в котором прятались воспоминания. «Странно, что на собственном рисунке я его не узнала, только столкнувшись лоб в лоб. Почему же я его забыла? И интересно, что еще я забыла из своей прошлой жизни? Или я не сама забыла, а мне помогли?» Она стояла и смотрела на него недоумевающе. Удивительно, но Костик выглядел на те же двадцать три года, что и в прошлой жизни. «Этого же не может быть: двадцать три плюс сорок три – ему в моей прошлой жизни шестьдесят шесть лет должно быть. Пластическая операция? Видела я шестидесятилетних после пластики, ни один из них не то чтобы на двадцать три года, а просто прилично не выглядел».

Немного ошарашенный и взъерошенный так, что напоминал горящий факел, Константин Васильевич стоял в дверях той самой смежной комнаты. И как он только там оказался?

– Вы – Лида, а вы – Витя?

Но ответа не получил, потому что ребята стояли раскрыв глаза и разинув рот. Решив, что немая сцена слишком затянулась, он перешагнул порог и протянул Вите руку:

– Привет!

Тот как сомнамбула вяло протянул ему ладонь…

Вернулся! Я уж думал, что он застрял где-то во вневременье. Теперь надо хорошенько подумать, спросить у старших товарищей, что мне выгоднее – показаться ему на глаза или следить за всем на расстоянии…

Константин Васильевич приветственно кивнул Лиде и тут заметил, что у Лиды красные глаза, а Витя так и стоит соляным столпом. Он огляделся, и его взгляд упал на лежащее на полу тело.

– Отец!

Константин наклонился, пощупал пульс и поднял вопросительный взгляд на Лиду:

– Что случилось?

– Василий Иванович умер, только что, прямо у нас на глазах.

Константин взглянул на монитор:

– 3 декабря 1985 года? Откуда взялась эта дата? Смерть отца связана с этой датой?

– Константин Васильевич, а вы вернулись из командировки? – Усилием воли Витя стряхнул оцепенение.

– Я прошу вас, давайте об этом – потом. Сейчас нужно что-то делать, скорую вызывать, милицию? – Лида снова всхлипнула и зашмыгала носом.

– Сначала я должен понять, виноваты ли вы в смерти моего отца.

– Это не мы! – испуганно захлопала глазами Лида. – Василий Иванович сидел у монитора, потом бросился в смежную комнату и вдруг стал падать. Мы подбежали, но он уже…

– Так, где у вас тут телефон? У вас подключен городской? Или нужно на станцию к автомату бежать? Расследованием, Константин Васильевич, будете заниматься, когда отца похороните! У нас тоже к вам вопросы имеются. – Витя окончательно пришел в себя и решил взять инициативу в свои руки. – Сейчас нужно заняться вот этим.

И он обвел взглядом комнату. Константин помотал головой, словно пытаясь сбросить наваждение:

– Телефон… Да, телефон в прихожей. Я сам позвоню. Вы дождитесь, пожалуйста, милиции и врачей.

– Понятное дело, дождемся.

…Домой Лида вернулась уже вечером. Хорошо, что папа еще не успел с работы прийти, а то пришлось бы ему объяснять, где она была и почему у нее глаза красные. А ему эти объяснения по-любому не понравились бы, и можно было нарваться на скандал. А так она рассказала маме, что по заданию кружка юного журналиста с одноклассником Витей ездила брать интервью у одного ученого, но с ним случилось несчастье, и он умер. Обширный инфаркт. Мама проявила деликатность и оставила дочку одну, даже ужин принесла ей в комнату. У Лиды до сих пор подрагивали руки, когда она вспоминала всю эту суету, поднявшуюся после приезда скорой и милиции. Вопросы врачей, подозрительность милиционеров. «Хорошо быть ребенком, взрослого бы наверняка упекли в кутузку с проверками». Хотя в отделение их чуть было не загребли, именно потому, что дети, несовершеннолетние. Спасибо, Константин Васильевич их отбил; стражи порядка взяли установочные данные на ребят и обещание у Костика лично развезти детей по домам. И Константин, собрав с них домашние телефоны, выполнил свое обещание.

Чтобы хоть как-то успокоиться, Лида взялась за вязание. Маме на работе достали пряжу-ровницу, и Лида взялась вязать себе кофту, а вернее, длинный кардиган. Грандиозная работа продвигалась урывками, но полкардигана было уже связано. Удобно вязать ровницей, пряжа пушистая, толстая, петли получались большие, работа продвигалась споро. И за этой монотонностью напряжение стало Лиду потихоньку отпускать. Когда в девять часов мама заглянула к ней в комнату, Лида похвалилась ей большой проделанной работой. Осталось только рукава связать, и будет готово. На зиму вещица получается то, что надо…

На похороны Лиду не отпустили. Ей было очень стыдно, но этому она даже обрадовалась. Ира тоже не пошла, только Витя присутствовал на прощании с Василием Ивановичем, которое происходило на даче. А когда вернулся в Москву, позвонил Лиде:

– Константин Васильевич ждет нас в следующую субботу, говорит, нам надо многое обсудить. Вот и зададим ему все наши вопросы. Надо ехать.

…Его первое перемещение прошло совершенно безболезненно, просто только что он плыл в чем-то желтом, как солнечный свет, и вот открыл глаза. Второе перемещение, то есть переброс из 1977-го куда-то еще, Константин ощутил как сердечный приступ. То есть, открыв глаза, он только успел сообразить, что находится, если верить машине времени, в 1977 году, как вдруг сердце замерло, пропустив удар, а следующий удар взорвал грудную клетку, и Константин снова погрузился в солнечный свет, яркий и пронзительно-желтый.