Прошито насквозь. Торонто. 1930 - [13]

— Ничего страшного, пусть эти люди подавятся своими словами, — ответил он. — Мне все равно.

— У вас есть дочь, вам не должно быть все равно.

Он покачал головой:

— Как знать? Может быть, мы уедем из этого дома и уже не вернемся сюда. Я нашел работу на ферме, и у меня есть возможность снять домик поблизости. Мои дети в безопасности.

Вот так рушатся сказки. Рыцарь продолжал жить обычной жизнью, и его сердце было безраздельно отдано детям — для Евы оставалась только капля человеческой благодарности, вылившаяся в благородный порыв. Скоро он уедет, и его дети вместе с ним. Ева заставила себя улыбнуться:

— Это замечательно. Я очень рада, что вы нашли работу за городом — говорят, там проще выжить. Можно собрать хоть какие-то запасы на зиму. С детьми там будет проще.

Если продолжается его жизнь, то почему она должна стоять на месте? Ева отбросила сантименты подальше и подумала о том, что вновь осталась без работы.

Адам проворочался с боку на бок всю ночь — сон, так крепко связавший его детей, почему-то не спешил приходить к нему. После всего, что рассказала ему Ева, он не хотел оставлять ее в этом доме, но и взять с собой, не посоветовавшись с детьми, тоже не мог. Ему было известно, к чему приведет решение уехать за город вместе с незамужней девушкой — им придется либо пожениться, либо разбежаться и больше никогда не встречаться. Имел ли он право предлагать ей такое скоропалительное решение? Брак, заключенный без ухаживаний, признаний и обещаний — совсем не то, о чем мечтают девушки. Потом она начнет жалеть о том, что так много всего упустила, но будет уже слишком поздно. Все получится так же, как и с Беккой. Она станет отдаляться от него и с каждым днем будет все больше думать обо всем, что потеряла, связав свою жизнь с бедным мужчиной. А потом она уйдет, и детям придется проходить через весь этот ужас снова. Может ли он подвергнуть их такому риску?

Мысли разрывали его голову, и Адам поднялся в четыре часа утра, чтобы посидеть на кухне, выпить холодной воды и хорошенько все взвесить. Дебби выскользнула из своей постели и последовала за ним бесшумной тенью.

Она села напротив него и, подражая отцу, налила себе полный стакан воды.

— О чем ты думаешь? — серьезно глядя прямо ему в глаза, спросила она.

— Я хочу пригласить Еву поехать с нами.

— Поехать куда?

Адам тихо рассмеялся: он и забыл о том, что не сказал детям о намечающемся переезде. Пришлось вернуться к самому началу и объяснить все толком:

— Фермер, на которого я работал в последние дни, очень хорош в своем деле. У него большое хозяйство, а рабочих рук не хватает — честных работников немного. Он предложил мне работать постоянно, и я даже приглядел там домик, который будут сдавать за двадцать долларов в неделю. Это дороговато, но нам хватит оставшихся денег — в деревне еда не такая дорогая. Там можно набирать дрова бесплатно — только рубить их придется самим, но с этим я справлюсь. Я к тому, что электричество почти не нужно — плита тоже дровяная. Только покупай свечи, и все дела.

Дебби кивала и улыбалась. Перспектива пожить где-то в другом месте ей нравилась, хотя она почти не понимала, что значит жить без электричества.

— У нас будет дом как у бабушки? — вдруг спросила она.

— Да, точно. Помнишь, как бабушка рассказывала, какой вкусный хлеб получается на дровах? У нас будет такой же.

— И ты хочешь взять с собой Еву? Будешь платить ей, чтобы она смотрела за домом?

Это было бы замечательно, но, к сожалению, такое предложение казалось невозможным.

— Я бы и рад, — согласился Адам. — Да только, если она поедет с нами, люди поймут это неправильно. Подумают, что она моя жена и ваша мачеха.

— Или мама, — предположила Дебби.

— Или мама, — подтвердил ее слова Адам.

— Ну и что? Зато ее никто больше не будет бить. И если она умеет обращаться с такой плитой, то научит меня готовить еду. Было бы хорошо пожить рядом с ней и не бояться, что она скоро уйдет. Мне нравится Ева. Ты мог бы даже жениться на ней, если она этого хочет.

Адам опустил глаза и повертел в руках стакан, не зная, как подобраться к опасной теме. Они еще не говорили о смерти Бекки, хотя Дебби понимала гораздо больше, чем он мог себе представить.

Тянуть слишком долго было нельзя, и он, сделав вдох, приступил к самому сложному:

— Ты не думаешь, что она займет место мамы?

Взгляд Дебби вмиг утратил осмысленность, и она словно замкнулась в себе. Адам тут же пожалел о произнесенных словах, но не успел он начать корить себя за них, как она заговорила:

— Мамино место? Это какое место? Скорее это будет место нашей нянечки или место учительницы по домоводству.

Вот и причина, по которой она так спокойно пережила смерть Бекки и быстро смирилась с тем, что ей придется повзрослеть раньше положенного срока. Дебби не была знакома со своей матерью — няня и учительница были ей ближе, чем родившая ее женщина. Пока у Адама были деньги, и его канцелярский магазин процветал, он мог позволить себе расходы на прислугу, благодаря чему Бекка спокойно жила, не вмешиваясь в обычные дела. Когда весь комфорт исчез вместе с деньгами и большим домом, Бекка погасла и утратила интерес к будущему — познакомиться с собственными детьми ей так и не довелось. Только сейчас, спустя какое-то время после ее смерти, Адам мог признать, что его жена была эгоистичной особой, сосредоточенной только на самой себе.