Прощайте, серебристые дожди... - [30]

— Ты что, малое дитя, чтобы тебя уговаривать, а я тебе нянька? — сказал он, вконец рассердившись.

А на второй день в полном снаряжении разведчика, увешанный гранатами, с автоматом, кинжалом да ещё с двумя котелками явился старший брат раненого, Hyp Загидуллин.

— Когда встречаются земляки, то они первым делом готовят себе бишбармак! — гремел он в избушке.

Дядя Ваня недовольно посмотрел на него поверх очков.

— Если ты пришел за братом, то должен тебе сказать, что поторопился. Отсюда он выйдет денька через два.

Однако отчаянный разведчик продолжал шутить как ни в чем не бывало:

— Тут, в вашем лазарете, как установила наша разведка, оказался не один уфимец, а два. Так и быть, я забираю обоих: брата — как раненого, Азата Байгужина — как сопровождающего. Не надолго, всего на один час уведу.

— Куда же ты поведешь их?

— До первого костра. Я решил приготовить брату бишбармак. Это здорово помогает раненым воинам. А наш земляк Азат Байгужин будет мне помогать. Не следует забывать обычаи дедов, если, конечно, эти обычаи такие вкусные.

Дядя Ваня сдался:

— Часок посидеть возле костра твоему брату не повредит. А меня ты разве не хочешь взять с собой?

— Айда, доктор! — обрадовался разведчик. — Мы бишбармака столько наварим, что на весь лес хватит. Пусть у нас нет жирной баранины, изюма и перца — не беда, — балагурил он, — пальчики оближете.

Повесив над костром котелки с водой и замешивая муку, он приговаривал:

— Баранину заменим трофейными консервами, а тесто замесили. Вода, конечно, не та: болотцем отдает. То ли дело в Уфе: хочешь мягкую воду — иди себе к берегу Уфимки, еще мягче требуется — рядом Дема… Не нравится тебе мягкая вода, хочется жесткой — под рукой Белая, самая чистая река на Урале.

Стоило ему произнести названия родных рек, как Азат будто наяву увидел родной город, раскинувшийся на высокой горе, окруженной тремя реками.

— Самая зеленая улица — Социалистическая, я на ней родился, — вздохнул Азат.

— Самая тихая — Лассаля, — подхватил Махмут. И тотчас же старший Загидуллин заключил:

— А самая шумная — Цюрупы:

Тут уж дали волю воспоминаниям. Вспомнили, что Октябрьская покрыта булыжниками, а на улице Володарского сплошные овраги, что самый красивый дом занимает художественный музей, а самая высокая башня возле мусульманского кладбища.

— Я бы сейчас беляшей поел, — сказал Азат и облизнулся.

— Я бы плова…

Но старший Загидуллин громко рассмеялся:

— Моя мечта — бишбармак. И она осуществится раньше вашей, уже через час.

Они расшумелись, как дети. Стали вспоминать смешные случаи, какие приключались с каждым из них, и вообще какой он веселый, этот город Уфа.

Дядя Ваня не сдержался:

— Чего расхвастались, как сороки? Слушаю вас и удивляюсь: точно в одном вашем городе вся красота мира собрала. Кругом оглянитесь, разве здесь не красота? Где еще такие вербы и тополя растут?

К костру подошел начальник штаба, со своей неизменной трубкой во рту.

— Просвещаешь моих орлов-разведчиков? — спросил он дядю Ваню, присаживаясь к костру.

— Да, они в этом, кстати, нуждаются, — с улыбкой согласился дядя Ваня. — Тут одни уфимцы собрались и хвастают своим городом. Булыжники и те в Уфе особые. А я им говорю: всюду красиво.

— Ты это брось, — проговорил начальник штаба — Всюду хорошо лишь гостям…А мы — хозяева, и каждый привязан к тому кусочку земли, где родился. Кончится война, вернусь в родной Киев. Первым делом отправлюсь на Крещатик. И знаешь, что сделаю? Расцелую все дома подряд.

— Может, к тому времени ни одного целого дома не останется на всей улице.

— Если домов целых не останется, пройдусь по развалинам. Камни стану целовать. А теперь вот что скажу вам, друзья: неужели у вас гостей потчуют только словами? Хочу отведать вашего бишбармака, которым расхвастались на весь лес.

КТО НЕ УВАЖАЕТ МОРЯКОВ?

Всего полмесяца назад Азат волновался: оставят его в отряде или нет? Каким далеким кажется теперь это время.

Дела у Азата пошли на лад. Думаете, его оставили в лазарете? Ничего подобного! Берите выше: он ответственный дежурный при командире отряда.

Правда, некоторые называют его «посыльным», «курьером» и даже «дежурным телефонистом», но Азат твердо стоит на своем: ответственный дежурный при командире!

Вот сейчас, наскоро позавтракав, он собирается на свой пост. Это рядом, но все равно надо взять карабин, телогрейку, вещевой мешок и котелок. Оставлять ничего нельзя. В любой миг надо быть готовым принять бой или уходить, куда прикажут.

Насвистывая, Азат набивает патронную сумку. Боеприпасы дороже хлеба. Это знает каждый солдат. Попробуй повоюй без патронов! Не повоюешь! Нет.

— Послушай, Микола Федорович, — говорит Мишка-поваренок, — одолжи Азату свою фляжку ничего с ней не случится.

— У него же есть котелок, — хмурится Микола Федорович. — Пусть в нем носит себе воду.

— Ты же остаешься тут, а он заступает на дежурство…

Азат понимает: никакие уговоры не помогут. Мишка зря старается. Не таковский он парень, Микола Федорович!

— Не нужна мне его фляжка! Обойдусь без нее. Зря ты…

— Пусть себе в бою достанет трофей, — бурчит Микола Федорович. Он даже не смотрит в сторону Азата, а продолжает свой разговор с Мишкой: — Чего он в разведку не идет или на стычку с полицаями?