Прощайте, серебристые дожди... - [20]

корявые стволы голых деревьев. Его не успокаивала чистая голубизна небосвода.

Но спина взрослого человека, вышагивающего впереди, казалась неподвластной никакому страху.

Азат вздохнул. До чего же нелегко на войне, особенно если человеку немного лет!

Тропинка петляла, углубляясь в чащу. Он старался идти строго по следу. Оступишься — и провалишься в неверный весенний снег по колено, а то и по пояс.

Неожиданно откуда-то со стороны, может быть, от вековой сосны, вершиной уходящей в весеннее небо, донёсся свист. Азат поднял голову: откуда взяться певунье-птичке в такую рань? Он перевел взгляд на своего спутника. Тот даже не остановился, будто не слышал.

Человек шел размеренным шагом, твёрдо ставя ноги. Он лишь ссутулился под тяжестью чемодана, набитого, как известно, не больно-то легкими предметами. В нём уместилась вся походная типография, это понимать надо.

Время между тем шло своим чередом. Они, пожалуй протопали по лесу около двух часов, если не больше. Тут, в чаще, тропинка вдруг перестала петлять из стороны в сторону. Мальчишка заметил, что ею здесь пользуются чаще, чем там, возле большака. Шагать стало легче.

Снова послышался свист. Но, как и в тот раз, ему не удалось разглядеть птицу-невидимку.

Увидеть не видел, но узнал её. Азат не большой знаток пернатых, но зорянку отличает от всех других птиц.

Зорянка первой во всем лесу встречает солнце, так уж заведено с давних пор и на веки вечные. Азат познакомился с ней, с веселой певуньей, еще до войны, в лагере, где стоял батальон отца. Зорянка будила солдат, лишь потом, уже, спохватившись, начинал трубить трубач.

«Откуда же ей тут взяться? — озадаченно подумал мальчишка. — ей не полагается петь в такую раннюю пору, когда снега полным-полно…» Тут что-то неладно. Азату стало страшно. В лесной чащобе противно хрустел снег под двумя парами ног — взрослых и мальчишеских.

Спутник не из пугливых — здорово повезло Азату! Мальчишка проникся к нему еще с большим уважением. Кроме того, он силач, каких мало. «Другой бы давно сдал, даже натренированный… — подумал Азат. — И откуда такая сила в худом теле?»

Глазам путников открылась лесная поляна. Часть пути им надо было пройти по открытому месту. Взрослый не сунулся с ходу на открытую со всех сторон прогалину, хотя тропинка бежала дальше, как бы указывая им путь. Он поставил чемодан и снял с головы немецкую пилотку. Ту самую — мышиного цвета и с орлом. Он ждал чего-то. Он вроде бы прислушивался к чему-то.

Ждать пришлось довольно долго. Внезапно резко прохрипел ворон. Сначала два раза, потом ещё. Всего четыре раза.

Теперь Азат и не пытался разглядеть ворона. Он знал, что это бесполезное занятие. Вороний крик — тайная сигнализация. Тут уж нет сомнений.

— Кончилось наше человеческое существование. Ахтунг! — усмехнулся переводчик. — Дальше поползём. Вон до этой опушки не высовываться и не отставать. И не задавать никаких вопросов.

Взрослый пополз, подталкивая перед собою тяжелую ношу. Азат последовал его примеру.

Поляна была неширокая, от силы метров двести или триста. Однако пришлось порядком попыхтеть, пока одолели половину пути. Ползти по снегу — нешуточное дело. Им уже оставалось меньше половины пути, когда гулко прогремел выстрел. Азат, не раздумывая, сунул голову я снег и почти не дышал.

«С пулей не шути» — такова первая истина, которую постигаешь на войне.

Они пролежали минут десять. Второго выстрела не последовало.

— Выходит, на мушке другая цель, — проговорил переводчик, успокаивая себя и мальчишку. — Поехали прежним транспортом…

Лишь укрывшись за первым деревом, они отдышались. Переводчик показал рукой налево, на опушку леса.

— Что там, по-твоему?

— Полевая вышка, колхозная.

— Бывшая колхозная, — поправил переводчик. — А теперь фашистский НП. Ни днём ни ночью нет от них покоя.

И мальчишка понял: никаких птиц не было. Время от времени сигналили секретные дозоры, прокладывая им путь через лес. Зорянка сказала, что дорога открыта, а ворон призвал быть начеку.

А чужой человек тут ничего не поймёт. Со стороны кажется, что лес живёт своей обычной жизнью. Чирикают себе разные птицы, перекликаются время от времени по своей надобности.

«Непосвящённого здесь ждёт западня. Лес только с виду такой безлюдный».

От этой мысли мальчишка вовсе успокоился, но лишь на миг. Над головой зычно застрекотала сорока. Отчаянный стрекот был таким внезапным, что Азат едва не растянулся на снегу. Хорошо ещё, хватило ума взглянуть на спутника, спокойно продолжавшего путь. «Поделом тебе!» — выругал он себя. Чуть не попал в дурацкое положение. Потому что сорока-белобока на этот раз оказалась всамделишная. Вот и разберись, где у них настоящая сигнализация, а где ложная!

В лесу переводчик заспешил. Он, наверно, пытался наверстать время, потерянное на прогалине.

Рывок потребовал от Азата немалых усилий. Попробуй не отстать от такого лесного ходока, как его спутник!

А тут ещё отчаянно хотелось есть. Он же со вчерашнего дня ничего во рту не держал. До этого ли было! Как ни крепился Азат, все же не выдержал, взмолился:

— Я больше не могу…

Переводчик, по-видимому, тоже не имел ничего против того, чтобы устроить малый привал. Он поставил чемодан, опустился рядом на снег и неторопливо стал вытирать пот, проступивший на лбу.