Прощай, рыжий кот - [36]
— Пожалуйста, покажите что-нибудь.
— Что?
— Просто покажите свои работы.
Аарне и Эста Лийгер были хорошими друзьями еще с той поры, когда Аарне ходил в начальную школу. Всеобщего признания Эста Лийгер не получила, но она была самым честным художником из всех, кого Аарне знал. В чем здесь кроется противоречие? Аарне часто задумывался над этим. Если человек не понимает другого человека, то он не поймет и его абсолютного отражения. Как же рождается понятное для всех искусство? Может, искусство станет понятным всем, если собирать правду, как пчела собирает цветочный сок? А честность Лийгер в том именно и состояла, что на ее полотнах отражалась она сама: ищущая, сомневающаяся, грустная одинокая женщина…
Она нерешительно ответила:
— Хорошо, я покажу…
Аарне очень хотелось, чтобы Майя вела себя тактично. Он хорошо знал Лийгер и ее излишнюю чувствительность.
— Я назвала это — «Музыка Баха», — сказала Лийгер об одной из картин.
Фигуры стремились вверх, дрожали, сверкали тонкими черными линиями. Бах. Культ, трепет, стремление. Взлет, громы в облаках.
— Я люблю Баха, — сказала Эста Лийгер. — Вы меня понимаете?
— Да, понимаю, — медленно проговорил Аарне. — Пожалуйста, верьте мне, хорошо?
Взглянув на Майю, он заметил, что девушка равнодушно листает какой-то журнал. «Конечно, о чем может сказать эта картина человеку, не любящему музыку?» — подумал он. Когда-то Майя равнодушно пожимала плечами и у картин Чюрлиониса. «А если я мелочен?» Он улыбнулся.
— Хорошо, — сказала Эста. — Я верю вам. Знаете, я художник, но иногда по ночам я боюсь. Я думаю. Я иногда не знаю, права ли я. У кого спросить? Я очень одинока, все наше поколение одиноко… Нам всем приходилось выбирать между разными мирами… Вам уже не надо… Но если бы вы высмеяли мою картину, вас уже не было бы в этой комнате. Я люблю искусство и люблю Баха. Виновата ли я в чем-нибудь?
У нее были грустные и усталые глаза.
В соседней квартире гремел джаз. А в темной комнате сидели трое и разговаривали почти шепотом. Певица пела:
— Да, — вздохнул Аарне. — Вы верите в нас?
— Нет. Вы симпатичны, но… Боже мой, ведь дети всегда были. Почему же теперь дети стремятся стать общественной силой?
— Нет, это не так! — Аарне ударил рукой по столу. — Мне нравится Осборн, да, нравится! Я хотел бы протестовать так же, как он!
— И я бы протестовала, — улыбнулась Лийгер. — Но против чего? Протест проходит вместе с молодостью…
Аарне разгорячился.
— Вы спрашиваете, против чего! Вы думаете, что против жизни или государственного строя? Ерунда! Нет! Я протестовал бы против сонливости. Я стучал и кричал бы, как Джимми Портер: «Эй! Давайте представим на мгновенье, что мы люди!» Я сказал бы: «Давайте бороться с кретинами!» Но… я заметил, что с тех пор, как это слово вошло в моду, больше всего его употребляют сами кретины!
— Может быть… — задумчиво произнесла Эста Лийгер. — О чем вы только не думаете… Мы были гораздо старше, и то не ломали голову над такими проблемами.
— Нам слишком легко все достается, — ответил неожиданно Аарне.
Лийгер встала и зажгла свет.
— Ой, Майечка, вам, конечно, скучно… Мы болтали глупости и, кажется, разошлись…
— Мне не было скучно…
— Который час? — спросил Аарне.
— Посидите еще. Только половина десятого.
— Нет, мы должны идти.
Остановившись у дверей, Аарне сказал:
— Мне нравится спорить с вами.
— Мне тоже, — ответила Эста Лийгер. — Заходите же ко мне, а то я вдруг состарюсь.
— Ты скучала?
— Нет, правда, нет. Только…
— Что — только?
Аарне взял Майю под руку.
— Аарне, я не подхожу… я… ты понимаешь?
— Нет.
Аарне остановился. Остановилась и Майя, внимательно глядя на него.
— Да, мы слишком разные…
Девушка опустила голову к Аарне на плечо. Он почувствовал на щеке ее волосы и услышал, как Майя повторила:
— Мы слишком разные, Аарне…
«Странно, как это верно», — подумал он, но заставил себя сказать:
— Перестань! С чего это ты решила?
— Знаешь, я слушала вас и завидовала. У вас есть мысли…
— А у тебя что, нет?
Майя ничего не ответила. Аарне чуть было не сказал что-то обидное… Но Майя не смеет завидовать… Нет, не смеет!
Он говорил ей об этом долго. Девушка слушала и, казалось, была со всем согласна. Но тут же она сказала:
— Поверь, Эда гораздо лучше меня…
Аарне вздрогнул. Лишь через минуту он прошептал:
— Эда… Почему? Почему ты вспомнила о ней?
— Просто так… Я знаю.
— Что?
Майя опустила голову и упрямо замолчала.
— Ты думаешь, что я люблю ее?
— Но ты мог бы любить, да? Она умная!
Аарне рассердился.
— Ты дура.
— Ты прав, — сказала Майя.
— Перестань! Хочешь доказать, что ты в самом деле… да?
— Что же мне остается?
Аарне остановился. «Мы говорим, не понимая друг друга, — подумал он. — Что же все-таки случилось?»
— Майя!
Он схватил ее и сильно встряхнул. Может, он хотел разбудить ее?
— Майя, тебя интересует искусство? Честно?
Девушка кивнула сквозь слезы.
— А если тебе придется выбирать между мною и искусством, что ты выберешь?
— Тебя, — ответила Майя…
Подъехал автобус, остановился, раскрылись двери. Аарне вошел. Все смотрели на него безразлично. Двери захлопнулись, и автобус поехал.
«Я, наверное, не люблю ее больше, — подумал Аарне. — Иначе я не был бы таким беспристрастным».
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Художественные поиски молодого, но уже известного прозаика и драматурга Мати Унта привнесли в современную эстонскую прозу жанровое разнообразие, тонкий психологизм, лирическую интонацию. Произведения, составившие новую книгу писателя, посвящены нашему современнику и отмечены углубленно психологическим проникновением в его духовный мир. Герои книги различны по характерам, профессиям, возрасту, они размышляют над многими вопросами: о счастье, о долге человека перед человеком, о взаимоотношениях в семье, о радости творчества.
Рассказы повествуют о жизни рабочих, крестьян и трудовой интеллигенции. Герои болгарского писателя восстают против всяческой лжи и несправедливости, ратуют за нравственную чистоту и прочность устоев социалистического общества.
Школьники отправляются на летнюю отработку, так это называлось в конце 70-х, начале 80-х, о ужас, уже прошлого века. Но вместо картошки, прополки и прочих сельских радостей попадают на розовые плантации, сбор цветков, которые станут розовым маслом. В этом антураже и происходит, такое, для каждого поколения неизбежное — первый поцелуй, танцы, влюбленности. Такое, казалось бы, одинаковое для всех, но все же всякий раз и для каждого в чем-то уникальное.
Кира живет одна, в небольшом южном городе, и спокойная жизнь, в которой — регулярные звонки взрослой дочери, забота о двух котах, и главное — неспешные ежедневные одинокие прогулки, совершенно ее устраивает. Но именно плавное течение новой жизни, с ее неторопливой свободой, которая позволяет Кире пристальнее вглядываться в окружающее, замечая все больше мелких подробностей, вдруг начинает менять все вокруг, возвращая и материализуя давным-давно забытое прошлое. Вернее, один его ужасный период, страшные вещи, что случились с маленькой Кирой в ее шестнадцать лет.