Прощай, рыжий кот - [34]

— Я не знаю, что такое типичность. И откуда мне знать? Но мне кажется, что мы все в какой-то мере не типичны… Грустно, да? Ну, скажите же! Наше мировоззрение и идеология в порядке, но… мы слишком много думаем… о вещах… над которыми… не нужно думать… Вам не кажется, что что-то нас испортило.

Никто не знал, как ответить. Где-то далеко засвистел паровоз. В светлом небе два самолета выписывали серебристые восьмерки…

Спускалось солнце. В квадратный дворик уже вползла синяя тень. На карнизе собрались воробьи, греясь в последних солнечных лучах.

…Тетя Ида открыла глаза.

— Ты, конечно, отнес письмо на почту?

Вопрос был бессмысленным, потому что белый конверт лежал здесь же на столе.

— Отнес, да?

Аарне, не отвечая, принялся стелить постель.

— Я подожду до завтра, — сказала тетя, повернулась на другой бок и привычным движением натянула на голову одеяло.

Скоро и в этом окне погас свет.

День, мокрый от слез

Весна была у людей в глазах, на устах, в крови. По вечерам матери стояли у освещенных окон и ждали своих дочерей, приходивших из синей ночи со странной умиротворенностью на лицах. Весною трудно быть одному. Кровавый закат окрашивает тонкий вечерний ледок, и еще голые деревья отбрасывают едва заметные тени.

Мать приехала после обеда. Она позвонила, ей открыли. Когда она снимала пальто, тетя Ида спросила:

— Ну, какая у вас там погода?

Мать что-то ответила, но Аарне этого не слышал. Он сидел в комнате на диване. Ручка повернулась, и мать вошла в комнату.

— Здравствуй, Аарне!

— Здравствуй.

В продолжение этого диалога тетя Ида поправляла диванное покрывало. Мать села в кресло и положила на колени сумочку. Весна уже успела покрыть ее лицо коричневым загаром. Полуседые волосы спадали на воротник платья кирпичного цвета.

— Ну, как вы живете? — спросила она.

— Да уж как-нибудь, — ответила тетя Ида, поправляя в вазе цветы. — В деревне уже пашут?

— Нет еще.

— Ну да… Да, конечно…

Мать сидела между Аарне и тетей Идой, спиною к тете. Подняв глаза, чтобы посмотреть на мать, Аарне встретился взглядом с тетей Идой, сидевшей у противоположной стены.

— Что нового слышно в городе? — спросила мать лишь для того, чтобы что-нибудь сказать.

— Ну, что тут услышишь… «Голос Америки» больше не поймать… Ничего сейчас не известно… Уж, наверное, к войне идет…

— Только бы не это, — сказала мать.

Тетя Ида сложила руки и, перебирая пальцами, сказала:

— Никому не известно, что хорошо и что плохо. Мир нужно немного почистить… — закончила она шепотом.

— Может быть, — пробормотала мать. — Кто знает, что кому нужно…

— Нужна борьба, — заключила тетя. Спустя некоторое время она фальшиво улыбнулась. Это была та самая улыбка, от которой Аарне становилось не по себе.

— Видишь, и мы с Аарне здесь воюем, ха-ха-ха! — Смех перешел в плач.

— Что?! — спросила мать испуганно. — Ради бога, расскажите, что у вас случилось! Я получила письмо…. Всю ночь не спала…

— Ох, да чего тебе-то расстраиваться, — тетя Ида вытерла глаза. — Хватит того, что я расстраиваюсь… хватит… Скоро меня похоронят.

Аарне увидел, что мать сейчас заплачет, заплачет раньше, чем поймет причину.

— Иди сюда, — сказала вдруг тетя Ида. — Иди, иди ко мне.

— Я? — Мать встала и села рядом с тетей Идой. Тетя обняла ее и запричитала:

— Поплачем вместе, две старухи, пусть старухи поплачут вместе…

Мать тоже заплакала. Комната наполнилась рыданиями.

— Аарне, посмотри на свою мать… Посмотри на свою плачущую мать… Посмотри на свою старую мать, — повторяла тетя, сама явно растроганная этой сценой.

Аарне встал и подошел к матери.

— Мама, давай уйдем!

Он взял ее за руку.

— Мама, слышишь! Пожалуйста, прекрати сейчас же!

— Видишь, как он с тобой разговаривает, — прошептала тетя.

— Мама, неужели у тебя нет ни капли гордости, зачем ты здесь плачешь? Ты же моя мама.

Мать подняла голову.

Тетя Ида не хотела сдаваться. Она поспешно заговорила:

— Где была твоя гордость, когда ты накинулся на меня, а? Где она была, когда ты относил в антиквариат мои книги? Есть ли в твоем дневнике что-нибудь, кроме двоек? Где ты пропадаешь каждую ночь, у какой девки ты бываешь? Говори, у какой?

Аарне хотелось схватить тетю за горло. Но он только сжал кулаки и вышел в кухню. Он пил воду из ведра. Вода была теплой, и в ведре плавала муха. «Наверное, первая муха», — подумал Аарне. Его чуть не стошнило. Из комнаты доносились тихие голоса. Он пошел туда.

На диване сидели две женщины и плакали. Мать плакала сильнее, и тетя Ида заботливо ее обнимала. Аарне подошел к окну.

В комнату вошла сестра тети Иды. Ощупывая руками стены, она дошла до дивана и, проведя рукою по лицу матери, весело спросила:

— А это кто такая? Мать Аарне, что ли?

— Да…

— Смотри-ка, какой гость у нас… Ну, как вы там живете?

— Спасибо, хорошо…

— Ну, тогда все в порядке. Я кормила цыплят… У вас уже есть цыплята?

— Амалия, выйди, — сказала вдруг тетя Ида.

— Что?

— Я сказала, уходи!

— Почему?

— Сколько раз мне повторять? Уйди в другую комнату!

— Но почему? Я хочу поговорить с гостьей…

— Не твое дело… Уходи!

— Ты как базарная торговка… — сказала обиженно тетя Амалия и, хлопнув дверью, вышла.

— Да, — сказала через некоторое время тетя Ида уже спокойнее. — Аарне совсем бессовестный. Как он со мной разговаривает!