Прощай, Россия! - [18]

. В это время, несмотря на пророчества богословов, промышленное производство продолжало падать (даже когда инфляция спустилась ниже планки 2% в месяц), дезинтеграция государства достигла ужасающих размеров, а вся система поддержания уровня жизни населения исчерпала свои возможности.

Тогда перед богословами возникла новая проблема: как «убедить» общественное мнение, что жить в России стало лучше, чем раньше. Для Ослунда, папы римского этой теологии, главная беда в том, что «люди не понимают». Даже «Экономист», обычно столь задиристый, неожиданно утрачивает чувство юмора и эйфорию и впадает в недоумение. В ноябре 1996 года, сразу после операции на сердце Ельцина, в передовой статье, озаглавленной «Послеоперационная Россия», журнал целых пять раз ругает «Ельцина и его друзей», используя один и тот же потрясающий аргумент: «Им не удалось доступно объяснить реформы народу». И еще: «Они не предприняли никаких усилий, чтобы убедить людей», и «Им не удалось убедить народ», и снова «Они не разъяснили, что подлинная реформа должна расширяться»9. Короче говоря, вина российского руководства – в том, что оно не способно хорошенько «объяснить» народу, какие чудесные годы он только что пережил.

Странная манера ставить вопрос для обычно столь конкретно и реалистично мыслящих людей. Хочется спросить: они что, в самом деле думают, что если бы блин не вышел комом, то люди бы этого не заметили? Неужели «Экономист» обратился к методам коммунистического агитпропа, согласно которому достаточно провести хорошую пропаганду и все будет в порядке? До чего только не доведет идеология! А ведь «Экономист» пережил короткое озарение в 1995 году, когда потерял терпение (это случается даже с англичанами) и поместил на обложке, на черном фоне, физиономию Ельцина со взглядом убийцы и недвусмысленным заголовком: «The wrong man for Russia» – «He тот человек, который нужен России»10. Интересный вывод. Но это был лишь проблеск разума, скоротечное признание, немедленно потопленное в чернильном море идеологии.

Глава 6. Столько труда впустую

Чудо за чудом. А чудеса всегда невероятны. Ельцин переизбран президентом, несмотря на свое (как мы впоследствии узнали) серьезное заболевание. Чудо номер один. Правда, допинг был выбран не совсем удачно. Ельцин чуть не умер в промежутке между первым и вторым туром. Тогда вместе с авторами гениальной идеи его повторного выдвижения он попал бы в книгу рекордов Гиннеса как пример «максимального усилия для нулевого результата». Как надуть шарик так, чтобы он лопнул. Или, как говорил Мао Цзэдун, как поднять камень и уронить его себе на ноги. Чудо номер два: пережив драматическую и сложнейшую операцию и полугодовую реабилитацию, Ельцин снова стал работать как раньше. Почти как раньше, но для олигархии главное – выиграть время.

Нам отвечают, что альтернативы не было. Лошадь выиграла забег. А главное – выиграли те, кто на нее ставил. Ну и что, если она надорвалась на финише? Циники усмехаются: он сам этого хотел. Он же знал о своем состоянии здоровья. Что он себе думал? Что пройти путь от 6 процентов поддержки до «исторической» победы – так, просто прогулка? И наконец, кого можно было поставить на его место? Виктора Черномырдина? Да бросьте, он же только что проиграл выборы 1995 года. Не говоря уже о том, что с такой физиономией партаппаратчика, еще более невыразительной и неподвижной, чем у Ельцина (если это только возможно), его победа потребовала бы не десять миллиардов долларов, а все тридцать. Еще немного, и российские выборы обошлись бы не меньше, чем весь мексиканский кризис. К тому же при виде Черномырдина начинают хохотать даже депутаты Думы. Когда после победы он явился в нижнюю палату российского парламента и поклялся, что у него единственного нет банковского счета за границей, все высокое собрание было охвачено неудержимым весельем.

Ну ладно, россиянам – особенно депутатам – можно всучить все, что угодно. А купить их – особенно депутатов – и того проще. Как всегда, это вопрос цены. Перефразируя Петра Чаадаева, можно сказать, что они были столько покорными потому, что в их прошлом ничто не толкало к сопротивлению. Или можно процитировать Александра Зиновьева, который приходит к безжалостному выводу, что «мы (русские) были способны на огромные жертвы во имя великих идеалов. Но мы обнаружили в себе и способность к непередаваемым низостям и беспрецедентной для истории человечества способности изменять самим себе»". К тому же бедные россияне еще не отошли от травмы предыдущих 70 лет и, похоже, готовы на все, чтобы избежать их повторения…

А вот здесь стоит задуматься. Несомненно, что россияне больше не хотят коммунизма. Его-то они испытали на собственной шкуре, это – единственное, что они знают. Единственный коммунизм, когда-либо существовавший в действительности (поэтому Брежнев и называл его «реальным»). Здесь объединяются все: молодые и старые, красавцы и уроды, мужчины и женщины, богатые и бедные. Это факт. И тем не менее, 3 июля 1996 года огромное число людей, 43%, проголосовали за Геннадия Зюганова и против Бориса Ельцина. А ведь им предстояло сделать исторический выбор. По крайней мере, в этом их убеждала пропаганда, пять месяцев долбившая по мозгам: смотрите, если победят коммунисты, вам больше не придется голосовать! Вы вернетесь в очереди, будете ходить в государственные магазины! Не сможете свободно ездить за границу! Начнется гражданская война, ваши дети погибнут! И так далее, кошмар за кошмаром.