Пятница. Боюсь, это слишком поздно для тебя. На острове Хуан-Фернандес нет места ни для тебя, ни для таких, как ты, бедный Робинзон Крузо, бедный Александр Селькирк, бедный Даниэль Дефо, нет места потерпевшим кораблекрушение на волнах истории, хозяевам пепла и дыма, наследникам пустоты.
Робинзон. А ты, Пятница?
Пятница. Мое настоящее имя вовсе не Пятница, хоть ты никогда и не озаботился спросить это. Пусть бы лучше меня звали Хуан Фернандес, как миллионы и миллионы островитян, которые сразу узнают друг друга, как мы с Бананом, и уже идут по жизни общей дорогой.
Робинзон. Но куда, Пятница?
Пятница. Пока не ясно – куда, Робинзон. Ничего еще не ясно, поверь, ну скажем, к большому материку, хотят навсегда покинуть острова Робинзонов, эти одинокие осколки твоего мира. Что до нас двоих (со смехом), мы полетим в Лондон на этом самолете, посадка заканчивается и самолет не будет нас ждать. (Смеясь.) Скорее, скорее! Самолеты не ждут, Робинзон, самолеты никогда не ждут!