Прощай, одиночество! - [47]

— Я? — У Милейн перехватило дыхание. Она потеряла контроль над собой. Столько времени ей приходилось думать над каждым словом, которое она произносила, но теперь она забыла обо всем. — Разве Тэннер не сказал тебе? Я была с Эмбер. Там не было телефона.

— Подожди… Да, он сказал. Извини. Понимаешь, столько всего навалилось, что я забыл.

Он забыл, что она тоже попала в завал?

— У меня сломаны три ребра, — спокойно проговорила Милейн. — Я не могла пошевелиться. Меня нашли, когда уже почти стемнело. Эмбер, возможно, спасла мне жизнь. Ты об этом знаешь? Ну конечно же нет. Это она отыскала Тэннера и привела его ко мне.

Крис присвистнул.

— Она?

— Ты меня слышишь? — Милейн хотела закрыть глаза, но ей необходимо было видеть солнце. — Все произошло мгновенно. На нас упала целая гора снега. Мне хватило времени, только чтобы оттолкнуть Эмбер. А иначе… иначе ее бы сейчас не было в живых.

— Господи!

— Крис, — ей надо было остановиться, но после всего, что было… — почему ты не позвонил?

— Почему? Ты когда-нибудь пыталась прорваться, когда случается несчастье? Все линии…

— А ты пробовал?

— Нет. Я…

— Тэннер тебе сказал, что твоя дочь пропала, а ты лег спать? Ты поверил диктору телевидения? Ты решил, что тебе важнее встречи с будущими служащими, чем дочь? Крис, мы уже говорим пять минут, а ты еще ни разу не спросил об Эмбер. Тебе не приходило в голову, что ей надо услышать твой голос? Может быть, ей нужна отцовская поддержка?

Милейн слышала дыхание Криса, но ей было уже все равно.

— Не понимаю. Никогда тебя не понимала. Ты говоришь, что любишь Эмбер. Наверное, любишь. По-своему. Но, Крис, если бы я узнала, что мой ребенок пропал, я бы тотчас была здесь и не оставила бы камня на камне, пока не нашла ее. Какая работа? Какие служащие? Какой дом? Разве это что-то значит без дочери?

— Она моя дочь, а не твоя.

Раньше, едва он произносил эти слова, она умолкала, но не теперь. Плотина прорвалась, даже она была не в силах сдержать напор чувств.

— Тогда, черт побери, веди себя как отец! Крис, она заслуживает лучшего.

— Лучшего?

— Она заслуживает, чтобы кто-то рисковал ради нее жизнью. Если бы ты ее любил, ты был бы здесь.

Много лет она молчала, не давая себе воли. Это была тюрьма, в которую она заперла свои чувства. А теперь они вырвались на свободу. Она сказала все. Благодаря Тэннеру. Это он заставил ее быть честной с самой собой и с отцом Эмбер. Пусть жестокой, но честной.

— Она… Ты… Вы в порядке?

— Она спит.

— Пусть спит. Я позвоню попозже. Милейн… ты сказала… Ты правда так думаешь? Это не злость в тебе говорит?

Казалось, он постарел. И голос его звучал устало.

— Я не злюсь, Крис. При чем тут это?

— Да. Конечно. Ты спасла ей жизнь?

— Наверное. Я не знаю.

— Но ты так думала, когда это случилось, да? Ты думала, что ее жизнь важнее?

— Крис, я не знаю, что я думала. Это был инстинкт.

— Инстинкт. — Он произнес это слово так, словно никогда прежде не слышал и не произносил. — Вы загнали меня в угол. Ты и Тэннер.

— О чем ты говоришь?

Она была готова к чему угодно, но только не к его смятению.

— Я говорю о людях, которые на все готовы ради других. Милейн, ты меня слушаешь? Я подумал… подумал, что меня, наверное, не так воспитывали.

— Что?

— Вероятно, сегодня мне не надо об этом вспоминать. Но так оно и есть. Ты знаешь моих родителей. Я пожимаю папе руку потому, что он этого ждет. Я целую маму в щеку потому, что она этого хочет. И все. Мы не звоним друг другу, чтобы просто поговорить. Они никогда не спрашивают меня об Эмбер. — Милейн села на краешек дивана. В голове у нее гудело. Все она знала, но только ни разу не сумела вызвать его на разговор. — Я хочу, чтобы она получила больше, чем получил я. Ты ее возьмешь? Ты дашь ей то, чего я не могу?

Когда Эмбер спустилась вниз, Милейн предложила приготовить завтрак, но девочка попросила ее посидеть с ней на кухне, пока она сама поджарит оладьи. Воды она, естественно, перелила, но Милейн не сказала ни слова.

Она понимала, что должна рассказать Эмбер о разговоре с отцом, но не находила слов. Теперь она будет ее матерью не только для себя, но и для всего света.

И для Тэннера.

Надо ему сказать. А может быть, это не имеет для него значения? Они много чего сказали друг другу вечером и утром, но в их словах не было даже намека на общее будущее. Тэннер обвинил Криса в плохом отношении к дочери. Милейн пришла в ужас. Она хотела ему объяснить, а он даже слушать не стал. Крису, мол, нужна правда. В общем-то, оказалось, что Тэннер прав.

Она вспоминала слова Криса, как лучшую песню в своей жизни, но это ничего не меняло в ее отношениях с Тэннером.

— Не хочешь повидать Берта и Карол? — спросила Милейн у девочки. — Ты могла бы поблагодарить их за все, что они сделали для нас.

— А ты?

— Я тебя отвезу, но мне надо поговорить с Тэннером.

Эмбер помрачнела.

— А я? Я тоже хочу.

— Ты это сделаешь позже, — пообещала Милейн. — Нам надо поговорить о взрослых делах.

Милейн попыталась улыбнуться, но у нее ничего не вышло. Все зависит от того, захочет ли Тэннер с ней разговаривать. Он ведь ни разу не сказал, что любит ее. И она ни разу не заглянула в себя настолько глубоко, чтобы понять, как относится к нему.