Прощай, Нью-Йорк? - [215]

— Перестань винить себя, Клэр. Если всё происходит именно так, значит, так и должно быть. Ты хотя бы представляешь, сколько семей в одной только Америке распадаются, хотя у них есть дети? А знаешь, сколько мужчин воспитывают не своих родных детей?

Мы с Розмари часто говорили по телефону ещё в больнице и уже после того как меня выписали, и она знает, что мы с Джеком вместе, знает, что мы вновь обручились, знает, что он принимает Жозефин.

— Знаю, я знаю, но это всё равно тяжело, ведь у него самого есть ребёнок. Я боюсь, что обременяю Джека чужим для него ребёнком, и я боюсь, что Кристофер будет ненавидеть отца…

— Такого не будет, — раздражаясь, перебивает меня Розмари. — Представь себя на месте Джека, неужели ты бы не приняла его ребёнка, неужели ты бы не смогла его полюбить как своего собственного?

Я задумываюсь над вопросом Розмари, представляю, смогла бы я полюбить Кристофера и я ни секунды не думая, ни секунды не колеблясь понимаю, что, конечно же, смогла бы. Без единых сомнений.

— Вот видишь, а если бы Джек сказал тебе, что не хочет тебя обременять…

— Я бы оскорбилась, ведь я люблю его, а значит, люблю и его сына пускай и от другой женщины, — словно обретя уверенность, говорю я, и Розмари довольно мне кивает. — Хорошо, хватит обо мне, как работа? Как компания? Я безумно благодарна вам за то, что вы присматриваете за всем, пока меня нет, потому что я не хочу приостанавливать работу, а с моим отсутствием…

— Всё хорошо, Кларисса, — вновь перебивает меня Розмари, и я смеюсь. — У тебя хорошие сотрудники, мне не приходилось их заставлять работать или напоминать им, что ты всё равно вернёшься. Они в тебя верят, весь Нью-Йорк верит.

— О чём вы? — не понимаю я.

— Ты никогда не любила читать новости и узнавать о событиях, какими бы они ни были. Не знаю, почему, но ты любишь быть в неведении, ты любишь не знать, нежели быть в курсе чего-то. Ты словно всегда боялась узнать что-то плохое и я, кажется, понимаю почему, — с тяжестью в голосе выдыхает миссис Берч. — Весь Нью-Йорк за тебя, Кларисса, этот город теперь ненавидит Брайана Хилла и молится за Клариссу Олдридж. И не важно, какой исход принесёт нам завтрашний суд, не важно какое решение он вынесет, Брайану не позволят остаться в этом штате, его отсюда просто выживут.

Розмари права, я всегда предпочитала чего-то не знать, нежели знать, странно звучит, но это так. Я обманывала себя… ведь незнание приносит спокойствие, стабильность, даёт иллюзию нормальной жизни. Но всё наши иллюзии рано или поздно рушатся.

Я удивлена, действительно удивлена, но думаю, когда люди узнают, что я сменила Брайана Джеком… они будут защищать меня уже не так яростно.

— Он заплатит штраф, который ему выпишут и скорее всего сам покинёт Нью-Йорк с полным запретом работы в политике, — продолжает женщина.

— Штраф?

— Ну, ты же не надеешься на арест или тюремный срок? Максимум, что ждёт Брайана это огромный штраф, лишение родительских прав на Жозефин и запрет на работу в политике. Так что не строй ложных иллюзий, дорогая.

Мы с ней ещё немного говорим, в основном о работе, о компании, и я ухожу, а на улице уже начинает темнеть, но я не одна, со мной Грег, который совсем со мной не разговаривает и ведёт себя максимально отрешённо.

— Мисс Олдридж, — как только я выхожу из ателье, вдруг голосом полным серьёзности обращается ко мне Грег, ненароком пугая меня своим серьёзным тоном, и мой мобильник вдруг начинает звонить в кармане моего пальто.

— Да? — не успев посмотреть, кто мне звонит, отвечаю я, прикладывая телефон к уху. — Клэри, ты где? — словно улыбаясь, спрашивает у меня Джек, он… в хорошем настроении.

— Только что вышла из ателье, встречалась с Розмари, а что? Ты уже едешь домой? — с надеждой в голосе спрашиваю я и не спеша двигаюсь вперёд по красиво мерцающей от рекламных вывесок улице.

— Вообще я не планировал возвращаться так скоро, но, Клэр… — вновь голосом полного… счастья говорит Джек, заставляя меня насторожиться, — мне только что позвонили из больницы. Жозефин переводят из реанимации.

У меня вырывается резкий вздох, и я тут же застываю на месте, прикрывая губы ладонью. Сердце словно остановилось на мгновение, а теперь стучит в разы быстрее и всё набирает и набирает ритм.

— Боже мой! — шепчу я, и на лице тут же начинает показываться неуверенная улыбка.

— Знаю, — смеётся он. — Будь у ателье, я подъеду уже через пять минут, и мы с тобой поедем в больницу, — говорит Джек.

— Хорошо, я жду, — не в силах скрыть улыбку, отвечаю я.

Никогда в жизни я не хотела так сильно попасть в больницу как сейчас. Поверить не могу, но уже меньше чем через час я впервые возьму на руки свою дочь, впервые увижу её совсем близко, а не через стекло, впервые прикоснусь к ней и поцелую её.

Я начинаю нервничать и я, в какой уже раз поражаюсь профессионализму Грега, который и виду не подаёт, что не понимает, почему я вдруг стала себя так вести, ему словно всё равно.

Джек приезжает даже быстрее, чем он обещал, я замечаю его машину, стоящую на светофоре и всё ещё не могу избавиться от улыбки на лице. Всё ломается, всё меняется, переворачивается с ног на голову, принося боль многим людям вокруг нас с Джеком, но… мы просто возвращаем наши жизни, наше время.