Прощай, молодость - [37]

— Я думаю, тебе пора собраться, Дик.

— Ты этого хочешь?

— Я тут ни при чем, — нахмурился он. — Я думаю о том, что пойдет тебе на пользу.

— Я хочу знать, что ты чувствуешь.

— Продолжай хотеть.

— Нет, Джейк, скажи мне.

— Сказать что?

— Если бы ты был один, что бы ты сделал? Куда бы ты отправился?

— О, если бы я был один… — Он резко оборвал фразу.

— Да?

— Бог его знает.

— Я полагаю, ты бы отправился на Северный полюс и затерялся среди айсбергов, — сказал я.

— Возможно.

— А вместо этого я навязался на твою голову, и ты должен со мной нянчиться.

— Это верно.

— Я не понимаю, зачем тебе все это.

— Не понимаешь?

— Нет, будь я проклят, если понимаю. Послушай, Джейк, мы действительно должны совладать с миром?

— Думаю, должны.

— Наверное, тебе лучше знать. Джейк, тебе все это надоест, если мы останемся?

— Нет.

— Никогда?

— Никогда.

— Зачем же тогда возвращаться?

— Из-за тебя.

— Не понимаю.

— Ничего страшного.

— Это все из-за твоей чертовой идеи, что мы расслабимся, если останемся здесь и будем радоваться жизни?

— Именно так.

— А может, нужно просто быть счастливым, когда это возможно?

— Довольно болтать, Дик! Ты будешь спорить до второго пришествия.

— Но ты все еще не ответил на мой вопрос.

— Какой вопрос?

— Хочешь ли ты, чтобы я собрался, как ты говоришь.

— Да, ради твоего же блага.

— А ради тебя?

— Это не так важно.

— Почему ты не хочешь сказать мне?

— Я уже сказал.

С Джейком было бесполезно спорить. Он все время уходил от ответа. Я ругал его на чем свет стоит, а он только смеялся. Я даже попытался его стукнуть, и он опять засмеялся. Мы поднялись и вскинули рюкзаки на спину. Я пошел рядом с ним, гоня перед собой камешек.

— Я тебе надоел, — начал я.

— Похоже на то.

— Ты сыт по горло, вот в чем дело.

— Да.

— Я никудышный спутник. Я ни на что не годен и глуп. Тебе хотелось бы снова оказаться в тюрьме.

— Правильно.

— Джейк, разве ты не можешь хоть на минуту стать серьезным?

— Нет.

Говорить с ним было бесполезно.

— Когда мы доберемся до Отты, нужно будет кое-что решить, — сказал Джейк.

— Что именно?

— Направиться нам на север или на юг.

— Давай взглянем на карту, — предложил я.

Джейк расстелил карту, и мы увидели темную линию, обозначавшую железную дорогу: она проходила через Осло и шла на север, к Тронхейму, на побережье, а в обратном направлении — на юг, к Осло, Стокгольму и Копенгагену.

— Давай подбросим монетку, — сказал я.

Он нашел в кармане монетку.

— Знаешь, это очень серьезно, — улыбнулся Джейк, — и от этого зависит все.

— Давай, — поторопил я, — назови.

— Нет, ты назови.

— Я выбираю «орел».

— Хорошо.

Он подбросил монетку и поймал на ладонь, а потом зажал в кулаке.

— Ну что? — спросил я.

Мы посмотрели. Это был «орел».

— Ты выиграл, — сказал Джейк.

Я снова посмотрел на карту. Я увидел Тронхейм на севере, у большого фиорда, примерно в двухстах сорока километрах от нас, а на юге — Осло и Копенгаген, где мы уже побывали. Но была еще одна ветка, на юго-востоке, пересекавшая границу с неизвестной территорией, которая была обозначена белым цветом на нашей норвежской карте. И поскольку я подумал, что там все другое, и решил, что Джейк выбрал бы Тронхейм, и поскольку мне было абсолютно все равно, я указал пальцем на эту ветку.

— Мы поедем в Стокгольм, — решил я.

Итак, все наше будущее зависело от этой подброшенной монетки и от выбора, который я сделал.

— Еще один город? — спросил Джейк.

— Но ты же этого хотел, не так ли?

— Ради тебя. — Он засунул карту обратно в карман.

— А что выбрал бы ты? — поинтересовался я.

— Пожалуй, Тронхейм.

— Теперь поздно. Вот в Стокгольме я и соберусь.

Мы немного помолчали.

— Я выбрал бы Северный полюс, — вдруг сказал Джейк.

— Почему?

— Это еще дальше, Дик.

— Ты же хотел приехать куда-нибудь, как мне казалось?

— На самом деле не хотел.

— Что ты имеешь в виду?

— Когда я позволяю себе быть эгоистом…

— О чем ты тогда думаешь?

— Я думаю о том, чтобы держаться подальше от городов и от людей, Дик, и о том, чтобы мы жили в горах одни.

— Почему?

— Я не хочу, чтобы ты вырос, — ответил он. И засмеялся надо мной, но я ничего не понял. Мы снова пустились вперед по дороге.

Глава девятая

Мы прибыли в Стокгольм как раз в тот момент, когда садилось солнце и темные шпили вырисовывались на розовом небе. Закат окрасил синюю воду, над которой повисло множество мостов; прямоугольные здания, походившие на дворцы, отбрасывали свое отражение, и из окон падали лучи света на широкие улицы, на трепещущую листву деревьев в аллеях и на серые очертания кораблей, стоявших на якоре.

Никогда не существовало более прекрасного города, нежели этот. Он был холоден, строг и созвучен только воде.

Возможно, там были магазины, и уличное движение, и люди, проходившие по улицам, но я их не заметил. Я все стоял, облокотившись на парапет моста, и смотрел, как в воде танцуют неяркие огни — эта река была обрамлена зданиями, словно вырезанными на фоне неба. Джейк стоял рядом со мной, и мы сравнивали этот город с Венецией наших грез. Но тут не было слащавой красоты, как на открытке, и пролетавших по водной глади гондол, и розовых палаццо, и теплого, разнеживающего воздуха.

Стокгольм был северным городом, и красота его была суровой и застывшей даже в середине лета, а синяя вода наводила на мысль о ледниках. За мостом виднелись широкая площадь, мощенная булыжником, и белый дворец, и малиновая башня, подобная кровавому пятну, — все это проступало удивительно четко, так как здесь не было тумана ушедшего дня, который окутал бы пейзаж дымкой.