Прощай, мечта - [7]

Возможно, этого не произойдет. В конце концов, Мардж слишком занята собой, своими делами.

К встрече с Мардж Тори была готова, но ей и в голову не могло прийти, что здесь окажется Марк. Неужели его присутствие обернется роковой ошибкой? Марк вполне может поломать все ее планы.

Еда была вкусной — холодная форель, жареные корнуоллские куропатки и теплый яблочный пирог с карамельной глазурью на десерт. Тори заметила, что дворецкий, приторный красавчик — его все попросту называли Джимми, — обменивался с Мардж откровенными взглядами, намекающими на ночной визит в ее спальню. Тори было противно это наблюдать. Но не все ли ей равно? Отца здесь больше нет, и он не увидит столь непрофессионального дворецкого в Шангри-Ла. Если бы увидел, то пришел бы в ужас.

Мардж изложила планы на уик-энд.

— Я хочу, чтобы вы так же полюбили Шангри-Ла, как и мы, — сказала она, одарив каждого из сидящих за столом улыбкой. — Я хочу, чтобы вы прочувствовали, что это такое, когда океан практически у вас во дворе. Я хочу, чтобы вы осмотрели сады, виноградники, скалы. Я хочу, чтобы вы поехали в город и походили по нашим оригинальным магазинчикам. Стоит вам ощутить прелесть этого места, оценить, какие здесь открываются возможности, то, я знаю, вы поймете, как это может изменить и обогатить вашу жизнь.

Техасец весело хмыкнул:

— А вы будете ждать и надеяться на то, как один из нас изменит и обогатит вашу жизнь изрядным кушем. Да?

Мардж и глазом не моргнула:

— Конечно. Разве дело не в этом?

Все засмеялись, но немного натянуто, искоса глядя друг на друга. В конце концов, если всем им понравится поместье, то они вскоре будут соперничать, чтобы приобрести его.

Лайла начала распространяться по поводу укрепляющего влияния на здоровье свежего морского воздуха, а Фибе бросала кокетливые взгляды на техасца. Тори посмотрела на сидящего рядом с ней Карла — он уставился в тарелку, а его мысли явно гуляли где-то еще.

А затем произошла странная вещь — волосы у нее на затылке зашевелились. Она быстро подняла голову и увидела Марка. Он стоял, прислонившись к косяку двери, и, сложив руки на груди, холодно наблюдал за ней. На нем была трикотажная рубашка с длинными рукавами, на предплечье — эмблема воздушного десанта. Он стоял с видом человека, который решает, кто из присутствующих хороший, а кто — нет. Тори подумала, что ей уже ясно, к какой категории он отнес ее.

Смешно. Подобный взгляд от Марка Хантингтона заставил бы ее в прежние времена убежать куда-нибудь и спрятаться. Но времена изменились. Она выросла, и у нее тоже появился характер. Поэтому она подняла бокал с вином, словно хотела поприветствовать его, и улыбнулась.

Выражение лица у него не изменилось, но в глазах промелькнуло что-то похожее на усмешку. Она пожала плечами и поставила бокал на стол.

Марк продолжал стоять там, где стоял, и изучал по очереди сидящих за семейным столом. У каждого из них свои скрытые мотивы. И за каждым надо следить.

А может, у него просто паранойя? Долгие месяцы на переднем крае военных действий вполне могут довести человека до такого состояния. Он должен быть начеку, поскольку многие из его сотоварищей закончили именно так — им мерещились убийцы за каждым деревом. Как бы ему не уподобиться им.

Но прямо сейчас у него другая большая проблема — его взгляд прикован к Тори, так и тянется к ней, он не может оторвать от нее глаз.

Что-то в ней невольно задело его за душу. Это происходит инстинктивно, берет начало откуда-то изнутри, и он не в силах этому воспротивиться.

Он не доверял ей и уж точно не доверял Карлу. Он уже позвонил одному старому другу, который работал в местной полиции и по роду деятельности был связан с ФБР, и попросил его проверить, не числится ли чего-либо недозволенного за Карлом.

Он ведь был «морским котиком», черт возьми. Он многое повидал, побывал во многих горячих точках. И окружающий мир был к нему не очень-то добр. В него стреляли и едва не убили, на него напали с ножом. Он дрался в барах. Одни красивые женщины его любили, а другие — не менее красивые — ненавидели. Он выжил и собирается пожить еще.

Но того, что обрушилось на него, когда он приехал домой, он не ожидал. Возвращение в родные места, красота Шангри-Ла, воспоминания о своей прежней жизни, об отце и брате, о том, что они значили друг для друга, — все эти чувства захлестнули его, пронзили сердце и надорвали душу, напомнив о своих корнях.

Он перевел взгляд на Тори. В ней, кажется, есть все, что ему нравилось в женщинах: способность любить, смех, живость и ум. У многих женщин, которых он знал, было какое-то одно из этих качеств, а она, кажется, обладает всеми сразу.

Но ему не давало покоя еще кое-что: выражение, появлявшееся в ее глазах, когда он смотрел на нее. Он не мог точно определить, что это. Грусть? Сожаление? Или страх? Она всегда так быстро стирала это выражение улыбкой, что он не успевал разобраться в своих сомнениях.

Правда, одно он знал точно — в Карла она не влюблена. Это было очевидно. Она может любить кого угодно, но не этого типа. Внутри что-то кольнуло. Неужели ревность?

Он скривился. Она его привлекает, и он это признает, но это ничего не значит. Она замужем, и даже если она не любит Карла, ему следует держаться подальше. Как можно дальше.