Прощай, Лир! - [3]

— Вы, пожалуйста, не тыкайте, понятно? — сказал он, еле сдерживая закипавшую в нем ярость.

— Что-о! Ишь ты, культурный нашелся. Плевал я на тебя!

Мартынов почувствовал, как кровь хлынула ему в лицо. Но он все еще сдерживался, стараясь не смотреть вокруг себя.

— Крокодил ты! Дерьмо! — выкрикивал парень, презрительно оглядывая представительную фигуру артиста.

Нет, это уже было слишком! Не помня себя, Мартынов выхватил из кармана поводок и замахнулся на парня, чувствуя, что еще мгновение, и он отхлещет его по нахальной роже.

Парень подставил лицо:

— На, бей!.. — И, видя, что Мартынов медлит, злорадно крикнул: — Боишься? У-у, сучье вымя!

Скрипнув зубами, Мартынов пихнул парня на лавку, пихнул с такой силой, что тот ударился головой о стекло и разбил его. Лучи трещин брызнули в разные стороны. В трамвае ахнули. А Петр Иванович сразу испугался, побледнел и растерянно посмотрел на свою жертву.

Но было уже поздно. Парень молча схватил Мартынова за лацкан габардинового макинтоша, рванул к себе и разорвал до нижней пуговицы. Потом быстрым и точным движением ударил по лицу — так, что с Мартынова слетела шляпа и затерялась в ногах пассажиров.

— Товарищи! Что же это получается? Товарищи!.. — жалобно воскликнул Петр Иванович, зажимая рукой синяк под глазом.

Думал ли он когда-нибудь, что попадет в такую историю?

Трамвай остановился. Кто-то поднял шляпу. Кто-то сбегал за милиционером. Как сквозь сон, Мартынов слышал возмущенные выкрики людей, объяснение кондукторши, голос парня, потом .деловитый вопрос милиционера:

— Так. Кто из вас будет в качестве свидетелей?

— Я, — сказал Мартынов.

— Еще кто?

— Ну, я пойду, — отозвался железнодорожник.

— Еще?

Вызвались еще два или три пассажира.

— Так. Прошу за мной.

Сопровождаемые толпой зевак, все двинулись в отделение милиции. У Петра Ивановича был не совсем приличный вид, прохожие останавливались и провожали его любопытными взглядами. Никогда в жизни он не участвовал в подобной процессии и теперь испытывал стыд и неловкость. Небо было по-весеннему чистым, с крыш струилась капель, на мостовой оглушительно чирикали воробьи, а Мартынов шагал за милиционером—дюжим старшиной с пустой кобурой на синей шинели.

Свидетели, кроме железнодорожника, вскоре куда-то исчезли.

Всю дорогу парень норовил вырваться и поносил Мартынова самыми последними словами. Но старшина крепко держал его за руки.

— Не дури, слышишь, не дури...

В отделении парень все же вырвался и чуть было не пнул артиста в живот.

— Тихо! — крикнул дежурный. У него было неулыбающееся утомленное лицо.

Через пять минут парня отвели в вытрезвитель, и в комнате стало просторно и тихо.

— Черт знает что... Происшествие за происшествием,— устало сказал дежурный и опустился на стул. — Гм, пальто-то как разукрасил, — кивнул он на разорванную полу габардинового макинтоша Мартынова.

— Нет, вы только послушайте! — с жаром воскликнул Петр Иванович и стал пространно объяснять, что произошло в трамвае.

Дежурный слушал его с непроницаемым лицом, изредка кивая головой. Видимо, происшествия эти изрядно надоели ему, и он не испытывал того энтузиазма, который испытывал Мартынов.

— Вот вам бумага, ручка, напишите заявление. И вы тоже, — обратился он к железнодорожнику.

Описав все по порядку, Mартынов тщательно вывел свой титул "артист драмтеатра", немного подумал и указал домашний и служебный телефоны Но дежурный и глазом не моргнул, прочитан пнул, и это немного обидело Мартынова.

— Я, знаете ли, артист, — сказал, он. — Мне послезавтра в премьере играть.

— Знаем, знаем, — вдруг улыбнулся дежурный. —Желаем успеха, Петр Иванович.

— Так вы меня знаете? — приятно удивился Мартынов.

— Знаем, знаем, — снова повторил дежурный во множественном числе, словно артиста Мартынова знала вся милиция.

И Петру Ивановичу стало неловко за свою обиду.

— Ну, до свиданья. Спасибо вам...

— Это вам спасибо, товарищ Мартынов, — серьезно сказал дежурный и проводил артиста до дверей.

Петр Иванович взглянул на свое пальто и хотел попросить машину, чтобы доехать домой, но постеснялся и пошел пешком. Прощаясь в подъезде с железнодорожником — машинистом Сидором Артемьевичем Щербиной, — он . дружески похлопал его по плечу:

— Очень рад был с вами познакомиться. Очень.

— A-а, лучите бы не связываться с ним, — махнул рукой Щербина. — Теперь хлопот не оберешься...— И зашагал прочь.

3

Дома Петра Ивановича ждала знакомая картина: накрытый стол и Верочка, сидящая с грустным лицом. При виде мужа она ужаснулась:

— Боже мой! Что случилось?..

— Видишь ли... — смущенно проговорил Петр Иванович и рассказал все, что с ним случилось в трамвае и милиции.

— Так ему и надо! — решительно заявила Верочка.— Будет знать, как в следующий раз приставать к людям. А то распоясались, прямо на улицу не выходи и она впервые за всю жизнь посмотрела на мужа как на истинного героя.

В этот день Петр Иванович был окружен особенным вниманием и заботой. Верочка собственноручно сняла с него пальто, пиджак, галстук; поставила на стол заветный графинчик с вишневкой; потом долго и тщательно примачивала синяк какой-то припаркой и после этого принялась зашивать макинтош. И все говорила говорила, выражая свое возмущение хулиганами, а Петр Иванович возбужденно шагал по комнате и время от времени восклицал: