Прощай, Лир! - [2]

— Ну, как знаешь, — пожала плечами Верочка.— Только неудобно будет перед уголовным розыском.

— А вот я им сейчас объясню!

Петр Иванович отыскал в телефонном справочнике нужный номер, решительно поднял трубку и четыре раза с таким ожесточением крутнул податливый диск, что он четырежды испуганно крякнул и удивленно уставился на Мартынова всеми десятью глазами.

— Это говорит Мартынов, артист драмтеатра,—* сказал Петр Иванович.

— A-а, очень приятно, очень приятно! — раздался в трубке вежливый голос. — Мы как раз оформляем документы на вашего Лира. Завтра приедем часиков в десять. Вы будете дома?

Петр Иванович прокашлялся.

— Видите ли... дома я, конечно, буду. Только Лира мы не продаем.

— Но ваша супруга...

— Произошло недоразумение.

— А именно?

Наступила пауза. Что мог ответить Мартынов? Свалить все на Верочку? Но какое дело уголовному розыску до их семейных дел? И Петр Иванович пошел на хитрость:

— Видите ли, насколько я понимаю, вам нужны овчарки безукоризненные во всех отношениях...

— Разумеется.

— Так вот мы вспомнили, что у нашего Лира в детстве был сильный рахит...

— Да? — недоверчиво переспросила трубка.

— Но это еще не все, — продолжал Мартынов. — Прадедушка Лира был не совсем чистых кровей...

— Что вы говорите? Мы своими глазами смотрели родословную вашего Лира. Прекрасный у него прадед!

— В общем вы извините, но Лира я не продам,— заключил Петр Иванович, понимая, что больше не в силах клеветать на своего бедного, честного Лира.

— Ну, дело ваше, — разочарованно проговорила трубка. — Жаль, что так получилось. Но вы подумайте, товарищ Мартынов, и, может быть, мы еще вернемся к этому вопросу.

Мартынов сердито положил трубку.

— Вот к чему привело твое вмешательство в мои дела, — сказал он, отходя от телефона.

Верочка махнула рукой:

— Хорошо. Больше я не буду вмешиваться в твои дела. Но ты можешь хоть купить для Лира крепкий поводок? Чтобы можно было не опасаться за жизнь знакомых, когда они к нам придут?

— Ладно, — согласился Петр Иванович. — И давай больше на эту тему не спорить.

2

В охотничьем магазине Мартынову посчастливилось купить отличный поводок — длинный, искусно скрученный из сыромятных ремешков, с изящным металлическим замком на одном конце и петлей для запястья на другом. Уж теперь Лир не оборвет его, как это бывало раньше с короткими гнилыми огрызками, которые приходилось вечно соединять проволочками и веревочками.

Может быть, потому, что удалось купить такой отличный поводск, а может, от одержанной вчера победы над Верочкой Петр Иванович шагал к остановке трамвая в приподнятом настроении — высокий, стремительный, в заломленной набекрень шляпе и распахнутом пальто. Весь облик его и особенно лицо, чрезвычайно выразительное от глубоких резких морщин и древнеримского носа, вызывали у прохожих невольный интерес, и многие с любопытством оглядывались на него. Впрочем, это было неудивительно — Петра Ивановича знали в городе по театру.

На трамвайной остановке было не так уж много народу. Предупредительно пропустив впереди себя трех женщин, Мартынов вошел в вагон. Трамвай не двигался. Какой-то мужчина в форме железнодорожника, схватив в охапку пьяного парня, выталкивал его через переднюю площадку из вагона. Парень упирался и кричал:

— У-у, морда!.. Ты еще меня узнаешь!..

Шапка-ушанка торчала на нем задом наперед,

брезентовый плащ распахнулся, ворот его рубахи был расстегнут, на груди виднелась замысловатая татуировка. Железнодорожник спокойно выпихивал парня из вагона и приговаривал:

— Давай, давай. Не умеешь себя вести, так давай...

Пассажиры с любопытством наблюдали эту сцену, но никто не помогал железнодорожнику.

— Что случилось? — спросил Мартынов кондукторшу.

— Известно что — пьяный.

Мартынов еще раз, но уже с каким-то азартом посмотрел на переднюю площадку. Обычно он не любил уличных происшествий и всегда обходил их стороной, но сегодня случай в трамвае заинтересовал его, и он даже шагнул вперед, чтобы быть ближе к железнодорожнику.

Между тем возня затягивалась, и кто-то недовольно пробурчал:

— И чего он связался? Только трамвай задерживает...

Но железнодорожник все же вытолкнул парня, и трамвай тронулся. Мартынов облегченно вздохнул.

Парень метнулся к задней двери и на ходу ворвался в вагон. Расталкивая пассажиров, он устремился к передней площадке.

— A-а, тебе больше всех надо!.. У-у, морда!.. — парень замахнулся и хотел ударить железнодорожника, но тут произошло то, чего Мартынов не ожидал от себя. Он подошел к парню и встал между ним и железнодорожником:

— Что вы делаете? Слышите? Сядьте и сидите спокойно...

Но эти слова не произвели на парня никакого впечатления. Он даже не удостоил Мартынова взглядом, а продолжал наступать на железнодорожника, ругаясь и размахивая кулаками.

— Молодой человек, вы слышите? — повысил голос Мартынов. — Постесняйтесь женщин. Как вам не стыдно?

Нет, парень не слышал, ему не было стыдно. Кто-то вполголоса заметил:

— Нашел кого воспитывать... Ему слова — что мертвому припарка.

Мартынов схватил парня за плечи и легонько встряхнул.

С этой минуты события круто изменились.

— Что-о!—заорал парень.— Ты что-о?!

В его глазах Мартынов прочитал такую обиду, что сразу понял: с этой минуты у парня нет на свете более заклятого врага, чем он, Петр Иванович, артист драматического театра.