Прощай, Калифорния! - [84]

– Я за вами не поспеваю, – сказал Данн. – К чему вы клоните?

– Если бы я знал к чему. Неплохо бы выяснить, какого типа бомбы обычно проектировал Аахен. Не мог же он не знать, как выглядят бомбы, если осуществлял контроль за их созданием? Было бы славно, если бы вам удалось выяснить.

– Я позвоню директору и попытаюсь узнать, хотя особых надежд не питаю. Это сверхсекретная информация, и есть организации, относительно которых ФБР имеет лишь ограниченное право на расследование. К ним относится и Комиссия по атомной энергии.

– Даже в случае общенациональной угрозы?

– Я же сказал, сделаю все, что в моих силах.

– А вы бы могли разузнать о прошлом шерифа Хартмана? Только не по полицейским материалам. Думаю, Левинтер и Донахью сделали все возможное, чтобы материалы, имеющиеся на него в полиции, были подправлены.

– Тут мы вас опередили, сержант. Все уже сделано.

– Что ж, спасибо. А теперь, в свете услышанного, как вы относитесь к моему намерению нарушить гражданские права Левинтера?

– Левинтера? А кто такой Левинтер?

– Вот именно, – сказал Райдер и вышел из кабинета в сопровождении Паркера и Джеффа.

* * *

Они остановились у здания, где располагалась редакция газеты «Экземинер». Райдер поднялся к Аарону, издателю, быстро с ним переговорил и через несколько минут вышел из здания с плотным конвертом в руке. Внутри машины он вынул из конверта фотографию и показал ее Паркеру и Джеффу. Паркер изучал ее с интересом.

– Красавица и чудовище? Рассвет и закат? Как ты думаешь, сколько нам отвалит «Глоб» за этот шедевр?

* * *

Левинтер сидел дома и, судя по всему, никуда не собирался выходить. Если он и испытывал теплые чувства к своим посетителям, то умело скрывал это. Напротив, он выразил явное неудовольствие, когда трое полицейских втолкнули его в его же собственную шикарно обставленную гостиную. Паркер заговорил первым:

– Мы из центрального управления. Нам нужно задать вам несколько вопросов.

– Я судья. – Прежнее холодное высокомерие исчезло из голоса Левинтера. – Где ваш ордер?

– Вы были судьей. Впрочем, были вы судьей или все еще являетесь им, в любом случае вы болван. Для вопросов не нужно ордера. И это приводит нас прямо к первому вопросу: почему вы предоставили Донахью подписанные пустые бланки ордеров на обыск? Разве вы не знали, что это нарушение закона? А еще судья! Или будете все отрицать?

– Конечно, буду.

– Это очень глупо для такого опытного судьи. Неужели мы стали бы вас обвинять без достаточных оснований? Они у нас имеются. Вы сможете ознакомиться с ними в управлении. Ну что ж, начало положено. Мы установили, что вы лжец. Впредь каждое ваше заявление будет автоматически подвергаться сомнению, пока мы не получим независимого подтверждения. Вы по-прежнему будете все отрицать?

Левинтер ничего не ответил. Паркер великолепно умел устрашать и запугивать.

– Мы обнаружили ордера в сейфе у Донахью, – продолжал Паркер, – когда обыскивали его дом.

– На каком основании?

– Вы больше не судья. А Донахью арестован.

Левинтер, похоже, забыл, что он больше не судья.

– На каком основании?

– Взяточничество и коррупция. Ну, вы знаете, шантаж и отмывание грязных денег с помощью продажных полицейских. Впрочем, большую часть сумм он удерживал в свою пользу. – Паркер укоризненно посмотрел на Левинтера. – Вам следовало научить приятеля основным вашим трюкам.

– О чем, черт побери, идет речь?

– Об умении хранить незаконные деньги. Знаете ли вы, что у него на восьми счетах полмиллиона долларов? Ему следовало быть умнее, правда? Этот идиот разместил деньги в местных банках. Другое дело Швейцария, номерной счет, как у вас в Цюрихе. Кстати, мы его знаем, банк пошел с нами на сотрудничество. Притворный гнев во взгляде Левинтера тут же сменился на патетику.

– Если вы намекаете на то, что я, главный судья штата Калифорния, замешан в каких-то финансовых махинациях...

– Заткнитесь и оставьте эти словесные построения для настоящего судьи. Мы ни на что не намекаем. Мы знаем. Может быть, вы объясните, каким образом на десяти тысячах долларов, обнаруженных у Донахью, появились отпечатки ваших пальцев?

Левинтер ничего не стал объяснять. Глаза у него забегали из стороны в сторону, но не потому, что в его мозгу зашевелилась мысль о бегстве; просто он боялся встретиться с холодными, осуждающими взглядами трех пар полицейских глаз.

Паркер поймал Левинтера на крючок и не собирался его отпускать.

– Причем это не единственное, в чем обвиняется Донахью. К несчастью для вас, не единственное. Ему придется понести наказание за попытку убийства и совершение убийства. Свидетели и соответствующее признание имеются. В деле об убийстве вы будете проходить в качестве соучастника.

– Убийство? Убийство!

За свою долгую судебную практику Левинтер слышал это слово тысячи раз, но, как ни странно, только теперь вдруг осознал его значение.

– Вы ведь друг шерифа Хартмана?

– Хартмана? – Левинтер начал терять нить разговора.

– Именно так его зовут. В конце концов, вы провели сигнализацию от своего сейфа в его кабинет.

– А, Хартман!

– Да, Хартман. Когда вы видели его в последний раз?

Левинтер нервно облизнул губы, точно так же, как это делали сотни подсудимых, прошедших через его руки за многие годы.