Прощай генерал… прости! - [24]

— Мне показалось, что это нужнее именно вам… — Рейман пожал плечами и полез за новой сигаретой. — Генерал поступал так, как считал нужным для себя. Вероятно, имея в виду, а точнее, опираясь также и на совесть, о которой обмолвилась Анечка. Но далеко не все живут подобным образом. А здесь? Я не знаю, о чем у вас шла речь, но догадываюсь — что-нибудь из области философии «кулубники». Помните такого отставного персонажа в фильме «Берегись автомобиля»? В носовом платочке с узелками на голове. И галифе с тапочками на босу ногу. Ну что-то в этом смысле. Короче говоря, если ты генерал, вот тогда у тебя жизнь, а у майора только служба… Между прочим, сколько помню, Алексей Александрович вообще как-то старался не употреблять этого слова — жизнь. Она для него всю жизнь, извините за тавтологию, была исключительно службой. В том-то и разница. В понимании сути, я имею в виду…

А потом Рейман всю дорогу до Москвы молчал. Может, посчитал, что вопрос исчерпан?

— Так я тоже не совсем понял, вы полагаете, что зря потеряли время? — спросил он вдруг, когда машина нырнула под эстакаду МКАД.

— Ну почему же? Неплохо знать мнение обеих сторон… А вообще говоря, я себя вижу пока в роли некоего странного исповедника. С единственным «но». Тому все-таки говорят, или пытаются сказать, правду. О себе, разумеется. Мне же все без исключения торопятся пока внушить свою точку зрения. Но ни в коем случае не о себе. Чуете противоречие?

— То ли еще будет! — хмыкнул Рейман. — Ну так что? Предложение свое не отменяете? Может, мне все-таки не стоит лететь с вами? Тут ведь какая возможна история?.. Я покинул, если уместно так выразиться, нашего генерала где-то с год назад. Причем не порывая с ним добрых и вполне дружеских, как мне представлялось, отношений. Но и у нас с ним было немало разногласий. По разным вопросам. Доходило иной раз… да, и кричали друг на друга. Без рукоприкладства, разумеется. Хотя в добрые старые времена у него нередко и такое случалось. Помню… давно уже было. Сильно проштрафился один деятель, впору под суд его. Алексей вызвал к себе и говорит: «Выбирай — уголовное дело либо по морде?» Тот, естественно, выбрал «по морде». Потом месяц в госпитале лежал. И поди, до конца жизни будет благодарен. Если рассуждать по большому счету… А мы кричали. Только я тонко и пронзительно, вероятно до звона в ушах, он же ревел своим знаменитым басом. Всяко бывало… Но у меня имелись веские причины, о которых, возможно, я вам когда-нибудь и расскажу. Однако сейчас имею основания сомневаться в целесообразности моего пребывания там. В связи с вашим в первую очередь присутствием. У вас поручение господина президента, а я тут, спросят, при чем? И начнут темнить, как у вас выражаются. Вам это надо?

— Вы думаете, что можете мне помешать в расследовании? Но чем конкретно?

— А для того чтобы обсудить данную проблему, кажется, у нас сегодня еще есть немного времени? На который час завтра наметил свой вылет Нефедов?

— Я обещал ему позвонить и уточнить.

— Вот и уточняйте… Думаю, нам не стоит лететь вместе. Да и вообще афишировать свое знакомство.

— У вас сложные отношения с местной публикой? — догадался наконец Турецкий.

— Вы очень тонко заметили, — улыбнулся Рейман — Ваше желание отыскать истину, подкрепленное прямым указанием Кремля, — это, как говорится, одно. Конечно, станут врать, отстаивать собственные версии, полагая, что вытащить всю подноготную вам все-таки не удастся. Найдут способы смикшировать любые ситуации, охмурят, знаете ли, приголубят — как в лучших домах, — и добавил с усмешкой: — У нас, в Сибири, вещи подобного рода умеют делать с поразительным тактом и настойчивостью. Что наверняка и будет вам продемонстрировано.

— Вы сказали — у нас?

— Считайте, по старой памяти. Теперь уже редко когда срывается…

— А если у них — я еще, правда, не догадываюсь, о ком речь, — ничего не получится, что тогда?

— Все будет зависеть от того, что конкретно вы откопаете. Как говорится, по Сеньке и шапка. Сибирь — страна крутая. А в наши дни — еще и плохо предсказуемая. Слишком много там имеется всякого такого, что от желающих урвать свою долю просто нет отбоя. А вы им можете невольно, даже сами того не желая, перекрыть шланг. Вот они и решат тогда, что вы — человек недальновидный или — хуже — упертый, как тот бывший генерал, а значит, никаких дел с вами иметь нельзя. Отсюда выводы.

— Господи, бедный Орлов! Уж он ли не был дальновидным?..

— Он был по-своему уникален. Но при этом, как и всякий обычный человек на его месте, обладал и достаточной силой, и определенными слабостями. Вот почему мне иногда казалось, что самые крупные сложности он создавал себе сам. По службе, как мы уже с вами договорились.

— Разве? — Турецкий улыбнулся. — Ах ну да… Наверное, так оно и есть: у одних жизнь, а другим — вечная служба… Что совсем не одно и то же. Но мой сегодняшний собеседник, которого вы мне подсунули, этого не понимает… Зато и вас тоже терпеть не может! — Турецкий засмеялся с некоторым даже вызовом. — Считайте это обстоятельство оправданием для себя. Рейман скептически хмыкнул и развел руками.