Прощай, друг! - [16]

Пропп резко останавливается, словно наткнувшись на что-то, и оборачивается к часам. Он слышит, как по коридорам расходятся охранники стук их тяжелых шагов разносится по подземелью. Он пускается бежать. Замечает, что производит слишком много шума. Разувается. Бежит наудачу от приближающихся шагов.

Барран — он в желтом квартале — в таком же смятении. Туфли, которые он, связав за шнурки, повесил на шею, болтаются у него на груди. Он тоже дичь в этой охоте.

Охранники поступью неумолимой судьбы идут по коридорам, открывая двери, чтобы заглянуть в помещения.

У каждого в руке т-образный ключ; с его помощью они перед каждым перекрестком блокируют свето-электрическую сигнализацию, которую снова включают, миновав перекресток. Пропп, как и Барран, вынужден нырять, ползти, сбивая темп бегства.

Вот легионер собирается свернуть в желтый коридор, но тотчас замирает, заметив возникшего в другом его конце охранника. Он ползет в противоположном направлении, встает и бежит по другой подземной галерее.

Барран в это время останавливается посреди одного из коридоров — на этот раз желтого, — переводя дыхание и прислушиваясь. Ему кажется, что шаги охранников приближаются к нему со всех сторон. Он возобновляет бег, сворачивает вправо, потом влево, останавливается, как вкопанный, в нескольких сантиметрах от фотоэлемента, бросается на пол.

На этом-то перекрестке, когда он ползет по-пластунски, как учили в армии, его и подстерегает самый тяжкий удар судьбы из всех испытанных им до сих пор: слева, совсем близко, к перекрестку подходит охранник. Барран замирает на полу, уверенный, что попался. Но нет, это легионер, который, как и он, ползет, задыхаясь!

— Это не напоминает тебе старые добрые времена, док? — часто дыша, говорит Пропп.

Медик поднимается на ноги, легионер тоже, и они идут рядом, прислушиваясь к звукам облавы. В конце коридора внезапно появляются двое охранников.

Пропп ныряет в левый коридор, Барран — в правый. Разбежавшись на несколько метров, они оборачиваются друг к другу. Им уже нельзя воссоединиться. У каждого во взгляде нечто наподобие сожаления, выражение солидарности, которое, похоже, удивляет обоих.

Шаги охранников становятся тяжелее, настойчивее, и преследуемые расстаются окончательно каждый бесшумно бежит в свою сторону.

Освещение коридоров меняется на дежурное. Грохот дверей на выходах из подземелья. Тишина.

Пропп, обессиленный, выходит из какого-то кабинета, где он прятался. Он пускается в путь по желтому кварталу лабиринта, отыскивая дорогу. Негромко свистит, чтобы его услышал Барран.

Никто не отзывается. На границе между красным и белым кварталами Пропп наконец находит коридор, где располагается хранилище.

Барран уже там. Улыбающийся, спокойный, он ждет, стоя по другую сторону закрытой стеклянной двери. На сей раз уже он отрезал легионеру доступ к сейфу и держит его в плену.

Несколько секунд они глядят друг на друга сквозь стекло. Чувство сообщничества, которое промелькнуло у обоих в миг опасности, улетучилось.

Пропп старается не выдать охватившую его злость. Он понимает, что в этом кону проиграл. Барран по ту сторону перегородки показывает на часы, затем пальцем рисует в воздухе окружность, теперь Проппу придется ждать полный оборот часовой стрелки до следующего обхода.

Медик заходит в хранилище Пропп смотрит на него сквозь стекло и осознает, что тот будет перебирать комбинации в одиночку.

В два прыжка он оказывается у фотопанно «Все вместе!» Но тут он ничего не может поделать: щит закрыт, не подберешься. К тому же Барран все предусмотрел с помощью своего черного чемодана он заблокировал бронированную дверь в открытом положении.

Медик, переступая через чемодан, оборачивается к Проппу. Теперь его черед с усмешкой торжествовать. Войдя в комнату с бетонными стенами, он начинает действовать быстрее, движения его торопливы надо во что бы то ни стало открыть сейф раньше следующего обхода, когда, хочешь не хочешь, придется освободить легионера.

Барран за работой у сейфа. Он откладывает на счетах очередную испробованную серию комбинаций. Он изнурен, хочет спать, хочет пить, хочет есть. А сейф по-прежнему заперт, похоже, его никогда не открыть.

Он с беспокойством смотрит на наручные часы. Уже семь — то ли вечера, то ли утра, Барран уже не помнит. Он растягивается на полу, чтобы отдохнуть несколько минут. Закрывает глаза.

В белом коридоре, по другую сторону стеклянное двери, Пропп, устроившись у стены, заснул со столбиком монет в обертке из фольги в руке.

Во сне он разжимает руку, и столбик откатывается к стене.

Электрические часы в коридоре показывают 23 48 до обхода остается двенадцать минут.

В хранилище Барран, растянувшись во весь рост, продолжает спать. В коридоре, по другую сторону двери, Пропп тоже спит.

На часах 23.58. Щелчок восьмерка превращается в девятку.

Внезапно Пропп пробуждается. Взгляд его первым долом устремляется на наручные часы. Запертый, он не может ни позвать, ни сделать что бы то ни было, все пропало. И все-таки он кричит, подняв голову.

— Барран!

А Барран тут как тут — улыбается по ту сторону стекла.

Медик поднимает собачку, открывает створку двери.