Прощай, друг! - [11]

Барран запускает руку в чемодан и подключает батарею к камере. Тотчас же начинает раздаваться равномерное — трижды в секунду — щелканье.

Приложив белый платок к спине молоденькой служащей Барран наклоняется к ней чтобы послушать дыхание.

— Зачем понадобилось освободить коридоры? — спрашивает он.

Непродолжительное молчание нарушается только тихим, но различимым щелканьем камеры. Девушка темноволосая с отсутствующим взглядом, терпеливо дождавшись конца прослушивания отвечает не поворачивая головы.

— Они несли рождественский подарок.

— Рождественский подарок?

— Ну да, жалованье вознаграждение. Банки-то на праздники закрываются, — отвечает девушка.

Лифт СИНТЕКО Барран и Изабелла одни в движущейся кабине. Он в белом халате она в розовом форменном платье компании. Позади нее на табло поочередно зажигаются номера этажей.

У Баррана суровое жесткое выражение лица. Изабелла же готова разрыдаться как тогда в Марселе.

— Почему ты мне не сказала? — отрывисто спрашивает Барран.

— Да я сама не знала! — жалобно восклицает Изабелла.

— И сколько же там?

Изабелла мнется, отвечает нехотя:

— Говорят, что-то около двухсот миллионов.

— Многовато для трехсот служащих!

— Там еще для выплаты на заводах… Я сейчас объясню.

Когда она приближается к Баррану, тот беззлобно, но сильно отбрасывает ее ладонью к стенке кабины.

— Что ты мне собираешься объяснить? Что это легко заграбастать? Что ты с самого начала вела именно к этому?

Ошеломленная, Изабелла мотает головой не в силах подобрать слов чтобы выразить свое негодование.

В этот миг лифт прибывает на последний, тридцатый этаж. Двери раздвигаются и в кабину входит макетист в сером, держа в руках большой рекламный плакат.

Лифт спускается.

Любовники вынужденные молчать, даже не смотрят друг на друга. Макетист удостаивает их лишь беглым взглядом. Тремя этажами ниже — снова остановка. Макетист выходит.

Барран нажимает на кнопку «Подземелье» и номера этажей вновь принимаются мелькать на табло.

— Да ты рехнулся! — внезапно оживляясь со слезами на глазах восклицает Изабелла. — Я прошу тебя открыть сейф чтобы положить туда мои акции! Мои! Я не прошу у тебя ничего другого! Для меня ничего не изменилось!

Барран недоверчиво усмехается.

— А двести миллионов? К ним мне не прикасаться?

— Конечно, нет! Ты с ума сошел!..

В ответе Изабеллы слышится такая убежденность, что в ее искренности сомневаться не приходится.

Лифт останавливается в подземелье. Двери раздвигаются Барран задумчиво, пристально смотрит на свою подругу.

С тех пор, как Барран увидел людей с деньгами, направляющихся в хранилище, он держался так, словно нисколько не удивился, словно он с самого начала ждал, что все сведется к заурядному ограблению. Удивлен он теперь Если у Изабеллы и есть какой-то тайный умысел, то не этот. Но какой же? В конце концов он выходит из лифта и достает из кармана пиджака рулон фотопленки.

— Сколько тебе понадобится времени, чтобы ее проявить? — уже деловито спрашивает Барран.

— К шести часам будет готово.

Кивнув, Барран кидает Изабелле пленку. Двери лифта, сдвигаясь, разделяют любовников.

Кафе отделано красным и позолотой, панели сверкают, лампы множатся в зеркалах.

Барран пересекает зал, отыскивая глазами Изабеллу. Та сидит перед бокалом поодаль от остальных посетителей. Еле дождавшись, пока он усядется напротив нее. Изабелла вполголоса восклицает:

— Все к черту бросаем!

Барран смотрит на нее, онемев от удивления.

— Есть только три цифры из семи, — с отчаянием добавляет девушка.

Одну за другой она раскладывает перед медиком три большие черно-белые фотографии, лежавшие у нее в приоткрытой сумочке. На фотографиях с большой зернистостью из-за сильного увеличения изображены ручки сейфа после набора нужной комбинации.

— Третья… четвертая и последняя, — говорит Изабелла, поочередно указывая на отпечатки.

Цифры, которые видит Барран, — это соответственно 6, 1 и 5.

— И все, — с горечью заключает Изабелла. — Остальное никуда не годится.

Она швыряет на стол другую пачку фотоснимков, которую Барран начинает машинально просматривать. Ручки сейфа загорожены на них то рукой администратора, то спиной попавшего в объектив охранника. Медик на секунду задумывается, потом протягивает над столом кулак, по одному разгибая четыре пальца.

— Десять… сто тысяча, десять тысяч, — считает он. — Недостает четырех цифр — это десять тысяч возможных сочетаний… У меня есть три дня и три ночи, чтобы их перебрать.

— Нет! — восклицает Изабелла.

— Да! Может, первая же окажется нужной!

— Нет, я не хочу! Я объясню им, я верну им акции! — Помолчав, Изабелла неуверенно добавляет. — Если я сама верну им акции, они не сделают мне ничего плохого!

Трудно понять, утверждение это или вопрос.

— Дай кому-нибудь хоть одну возможность сделать тебе плохо, — говорит Барран, — и можешь быть уверена: он тебе это сделает!

Он достает из кармана авторучку и, оторвав от бумажной салфетки уголок, быстро пишет на нем ??61??5

— Тебе ведь надо будет есть, пить! — говорит Изабелла.

— Там полно автоматов, — дописав, отвечает Барран и смотрит на часы. — Они все были сегодня в перчатках.

— Я подумала об этом, — говорит Изабелла и бросает на стол пару перчаток. — В хранилище не должно быть ни одного отпечатка пальцев. Это святая святых.