Прощание Зельба - [10]

— В какое агентство?

— Об этом я скажу тебе завтра утром. Мы с ними работали в начале пятидесятых. Надеюсь, они еще существуют.

— А как же ты в тот раз обходился без французского?

— Тамошний коллега говорил по-немецки. Но он и в то время уже был стар, наверняка давно не работает. Один молодой человек из Баден-Бадена попал в Иностранный легион, предполагалось, что парня похитили, и мы выясняли, где же он находится. Вытащили его из передряги не мы; для этого пришлось поднять на уши инстанции повыше. Но на всякий случай мы и сами разрабатывали план действий. Представь себе, немецко-французская десантная операция всего через несколько лет после окончания войны!

Она засмеялась:

— Тоскуешь по прежним временам? Когда был молод, полон сил и все шло как надо?

— Не все шло как надо еще во время войны, так что о дальнейшем помолчим. Или ты интересуешься, волнует ли меня старость? Волнует, хоть я, чего скрывать, и так уже старик. Раньше я думал, что стареть начинают в один конкретный день, через несколько лет процесс старения заканчивается и с тех пор ты старик. Но все совсем не так. Старение продолжается непрерывно.

— А я рада, что скоро мне на пенсию. Преподавать надоело. У школьников своя жизнь, учебную программу они проходят между делом, потом так же между делом получают профессию, и ничто их не волнует, ни книги, ни идеи, ни любовь. Они перестали мне нравиться.

— А твои собственные?

— Конечно, их я люблю. Как я радовалась, когда Роза отпустила наконец волосы и перестала красить их в зеленый цвет. Она такая молодец! Блестяще сдала выпускные экзамены и получила стипендию Студенческого фонда Германии. Проучившись всего два семестра на экономическом факультете, сразу попала на год в Лондонскую школу экономики. Да будет тебе известно, что уже сейчас, еще не окончив университет, она зарабатывает больше, чем я, с моим-то стажем!

Я покачал головой. Невероятно!

— У нее маленькая, но вполне преуспевающая фандрайзинговая фирма — собирают деньги на благотворительные программы, а поскольку в благотворительности многое зависит от того, у кого когда день рождения, у какой фирмы когда юбилей, чем интересуются потенциальные спонсоры и как жили их предки, то Роза составила огромный банк данных и продолжает его пополнять — с помощью студентов, которым платит сущие гроши. Недавно говорит мне: «Мама, как ты думаешь, не стоит ли задействовать студентов-германистов из Восточной Европы? Ведь им я могла бы платить вполовину меньше».

— А ты что?

— Классно, говорю, а не проще ли отправить этим студентам компьютеры, пусть за них и поработают. Старые, конечно, которые у нас выбрасывают на свалку, но тамошним ребятам и это сойдет!

— И?

— Идея ей очень понравилась. Кстати, мне только что пришло в голову: если хочешь, можно послать в Страсбург моего старшенького. Это же не совсем детективная работа, скорее историческая, а по-французски после трех семестров в Дижоне он говорит лучше меня. Диплом он защитил, место судьи по трудовым спорам получит только в мае, так что время у него есть.

— Он по-прежнему живет в Юнгбуше?

— Да. Позвони ему!

10 Смешно, хоть плачь

На следующий день я не делал попыток связаться с Велькером. Вместо этого начал собирать на него материал.

— Конечно, дело мы завели. Швейцарцы переслали нам заключение, да и мы сами тоже кое-что проверили. Подождите, я сейчас.

Раньше старший комиссар Нэгельсбах крепко бы подумал, прежде чем позволить хоть одним глазком заглянуть в дело.

— Вы ничего не замечаете? — спросил он, когда вернулся с бумагами и снова сел за стол.

Я внимательно посмотрел на него, потом огляделся по сторонам. Под окном лежала стопка новых коробок.

— Вы переезжаете?

— Уезжаю домой. Разбираю свои личные вещи, хочу кое-что забрать. Ухожу на пенсию.

Я недоверчиво покачал головой.

Он засмеялся:

— Да-да. В апреле мне исполнится шестьдесят два. Как только вышло постановление отправлять на пенсию в шестьдесят два, жена сразу взяла с меня слово, что я ни дня не переработаю. На следующей неделе беру последний в своей жизни отпуск. Вот! — Он перекинул дело через стол.

Я начал читать. Последний раз Бертрама и Штефани Велькер видели вместе в то утро, когда они отправились к пустующей хижине на леднике Розег. Во второй половине следующего дня Велькер уже один появился в хижине, расположенной ниже, на леднике Коац. Якобы утром он нашел записку жены, где она писала, что пойдет через ледник, чтобы в одиннадцать часов встретиться с ним на полпути, так что сам он пусть идет в обход. Он тотчас пустился в путь, сначала ждал ее в указанном месте, потом рискнул подняться на ледник, искал ее и наконец поспешил к нижней хижине, где были люди, и оттуда вызвал горных спасателей. Поиски продолжались несколько недель.

— Вы можете себе представить, чтобы на леднике не нашли труп?

— На леднике? Под ледником! Видимо, она провалилась в какую-то расщелину, а так как никто не знал ее маршрута, невозможно было, как это делают обычно, выбрать точное направление поиска.

— Просто жуть берет, как подумаешь! Только представить себе: женщина лежит подо льдом все такая же молодая и красивая, и вот через много лет ее находят, и состарившийся муж является на опознание…