Прощание с плейбоем - [52]

– Приступайте.

– К чему?

– К допросу, – вздохнула та.

– Вы шутите, – тихо рассмеялась Мирослава, – я частный детектив, и у меня нет права вас допрашивать. Я только хотела поговорить с вами, и то, если вы не возражаете.

– Я не возражаю, – тихо отозвалась Ксения.

– Скажите мне, пожалуйста, откровенно, каким, с вашей точки зрения, был Константин.

– Откровенно? – переспросила Ксения и, не дождавшись подтверждения от Мирославы, ответила: – Если откровенно, то он был отвратительным! – выпалила она. – И не только с моей точки зрения, а вообще! То есть объективно!

– Так вообще или объективно? – уточнила Мирослава.

– Понимайте, как хотите! Но Костя был таким подлецом, что второго такого и Диоген со своим фонарем не нашел бы.

– Он вроде искал настоящего человека… – невольно улыбнулась Мирослава.

– А нашел бы в лице Кости настоящего негодяя!

– А ваш муж знал, что вы думаете о его сыне?

– Скорее догадывался. Эдик не дурак. Но вслух я своих мыслей не озвучивала и не искала стычек с Константином.

– А он с вами?

– Поначалу он был не в восторге от женитьбы своего отца на мне. Разговаривал со мной через губу. Но потом Эдик, наверное, сделал ему внушение или, скорее всего, пригрозил лишить материальной помощи.

– Почему вы так думаете?

– Потому что Костик стал сама любезность.

– Понятно. Но вернемся к характеристике личности самого Константина.

– Вернемся, – без особой радости согласилась Ксения.

– Вы сказали, что с точки зрения любого человека он был негодяем. Скорее всего, так не думали его друзья.

Ксения презрительно фыркнула.

– А его няня считает Константина чистым и непорочным ангелом.

– А что вы хотите от няни? – удивилась Шиловская. – Для Евгении Степановны на Костике свет клином сошелся! – И тяжело вздохнув, она добавила: – Говорят же: «Понравится сатана, не надо ясного сокола».

– Так это о любви девушки, женщины к мужчине.

– А материнская любовь вообще слепа! – не согласилась с детективом Ксения.

– Однако Белова Константину не мать.

– По мне так больше, чем мать.

– Ну, что ж, возможно, вам виднее.

Ксения задумчиво кивнула.

– А вы знаете, – сказала Мирослава, – Евгения Степановна очень тепло о вас отзывалась.

– Вот и слава богу!

– Почему? – озадаченно спросила Мирослава.

– Потому что на самом деле Евгения Степановна чистый клад! И я очень надеюсь, что она со временем переедет к нам. – И добавила: – Она ведь не только Костю вырастила, но и Эдика. И, как видите, совсем с другим результатом!

– Вы думаете… – спросила Мирослава недоверчиво, а про себя подумала: «Яблоко от яблони недалеко падает».

Точно угадав ее мысли, Ксения бросила на детектива нерешительный взгляд и все-таки решилась сказать:

– Эдик на самом деле не такой плохой, каким он иногда кажется.

«И эта милая девушка только что недавно говорила мне о слепоте любви», – подумала Мирослава печально.

– Нет, правда, правда, – попыталась переубедить ее Шиловская.

– Зачем же тогда он хочет найти убийцу своего сына? – неожиданно резко спросила Мирослава.

– Так он же отец… – тихо обронила Ксения.

– Отец подлеца! Высокий титул.

– Не надо так, – жалобно попросила Шиловская.

– Простите. – Мирослава поняла, что переборщила.

– Я знаю, – тихо продолжила Шиловская, – вы внутренне на стороне того, кто покарал Костю. Я, может быть, и сама на его стороне, но…

– Но?

– Эдик же мой муж! – Ксения подняла глаза на детектива, и Мирослава даже при неровном свете язычков свечей заметила, что глаза эти наполнены слезами.

– Простите, – еще раз извинилась Мирослава, – я не хотела вас обидеть.

– Вы и не обидели. Просто сердцу больно. – Ксения опустила голову.

– Ваш муж сильно переживает?

Шиловская кивнула.

– По-человечески это понятно. Нелегко терять единственного сына.

– Не единственного, – еле-еле прошептали губы Ксении. Но Мирослава все-таки ее услышала.

– У Шиловского есть еще дети?

– Пока нет. Но будут…

– Вот как?

– Я беременна. УЗИ показало, что будут двойняшки, мальчик и девочка.

– Поздравляю, – искренне поздравила ее Мирослава.

– Теперь вы понимаете, почему я хочу, чтобы Евгения Степановна вернулась?

– Догадываюсь, – задумчиво проговорила Мирослава и спросила: – А вы уверены, что вам нужна именно такая няня?

– Уверена, – улыбнулась Ксения и добавила: – Но я вовсе не собираюсь спихивать на нее своих детей. Воспитывать их я буду сама. Просто на первых порах мне нужна ее помощь.

– А ваша мама?

– Мамы нет. Я детдомовская.

– Простите.

– Ничего. У нас был не такой плохой детдом, как последнее время показывают по телевизору. Материнской ласки, конечно, не хватало, но все воспитатели и директор были нормальными людьми и относились к нам с сочувствием и пониманием.

«Хоть в этом повезло девочке», – подумала Мирослава.

– Поэтому я хочу иметь большую, счастливую семью. Понимаете?

– Понимаю. А Эдуард Бенедиктович знает о двойняшках?

– Нет пока.

– Думаю, самое время ему об этом сказать.

– Я тоже так думаю. – И, предугадав вопрос Мирославы, зачем она так долго скрывала свою беременность, Ксения сказала: – Я все не решалась тревожить Эдика в его горе.

– Его горе станет намного меньше, если он узнает о детях.

Ксения кивнула и спросила:

– Можно я пойду?

– Конечно, – улыбнулась Мирослава, – не стоило и спрашивать.