Прощание с плейбоем - [22]

– Можно подумать, что у вас, у литовцев, все проще пареной репы, – парировала Мирослава.

Морис стал вспоминать все связанное в русском языке с репой, но потом махнул мысленно рукой на это занятие и решил просто не спорить с Мирославой. Все равно это бесполезно. Правильно Шура говорит: «Ты ей слово, а она тебе десять».

– Сверни, пожалуйста, на Малиновскую, – попросила тем временем Волгина.

– А что там?

– Офис металлургической компании, в которой работает зять Решетникова, Вадим Игоревич Немоляев.

– Вы хотите проникнуть внутрь компании?

– Нет, я хочу позвонить Немоляеву и попросить встретиться с нами в обеденный перерыв. Он наверняка не носит обед с собой, а ходит в какое-нибудь кафе.

– Мы только что проехали кафешку «Тип-топ», на углу.

– Может, Немоляев обедает именно в ней, а может, ходит в местный фастфуд. Хотя это, конечно, было бы ужасно.

– Что было бы ужасным? – не понял Морис.

– Если бы наш свидетель портил себе желудок в этой тошниловке.

Морис не удержался и фыркнул. Иногда патриотизм Мирославы, как, впрочем, и Шуры, перехлестывал через край.

Мирослава достала сотовый и набрала номер.

Через пару секунд она проговорила:

– Здравствуйте, я детектив Мирослава Волгина и хотела бы поговорить с Немоляевым Вадимом Игоревичем.

Так как Мирослава не включила громкую связь, Морис не знал, что ответил Мирославе Немоляев. Но по тому, как она переспросила: «В час дня в «Тип-топе»?» – он понял, что они договорились о встрече.

Вероятно, собеседник спросил, как он узнает детектива, потому что Мирослава сказала, что она сама его узнает.

«Так, – подумал Морис, – как же она собирается его опознавать, если фотографии Немоляева у нее нет?» Спрашивать о чем-либо Мирославу он поостерегся, решил просто понаблюдать.

Они подъехали к «Тип-топу». Мирослава велела Морису припарковаться в самом последнем ряду.

«Понятно, – подумал он, – не хочет светить перед свидетелем «Мерседес».

Стрелки показали ровно час. Через пару минут к кафе стали тоненьким ручейком стекаться люди, вероятно, служащие близлежащих офисов и компаний.

Один из них, не дойдя до двери кафе, стал оглядываться и вертеть головой в разные стороны.

Мирослава поспешила к нему.

– Извините, вы не Вадим Игоревич Немоляев?

– Так точно, он, – ответил мужчина.

– А я Мирослава Волгина, это Морис Миндаугас.

– Очень приятно, – начал мужчина, – чем обязан…

– Давайте пройдем в кафе, – предложила Мирослава, – нам бы не хотелось лишать вас обеда.

– Разумно, – согласился мужчина и первый устремился к двери. Уверенно двигаясь по залу, он выбрал столик. Детективам осталось только присоединиться к нему.

Шурин Солодовникова заказал себе первое, второе, черный чай с лепестками магнолий и пирожное картошку. Мирослава и Морис ограничились винегретом, зеленым чаем и парой пирожков со свежей вишней.

– Здесь хорошо кормят, – проговорил зять Решетникова, с аппетитом уписывая борщ с уткой, а потом котлеты с гарниром.

Детективы выразили согласие с ним легкими кивками.

Дойдя до чая, Немоляев спросил:

– Так о чем же вы хотели со мной поговорить?

– Мы частные детективы, – сказала Мирослава, – и, в принципе, вы не обязаны с нами разговаривать, по крайней мере, никто не может вас заставить делать это.

– Мне нечего скрывать, – ответил Немоляев, обводя их цепким взглядом.

– Вы женаты на сестре жены Артема Солодовникова, которого сбил насмерть Константин Шиловский?

– Это так.

– Шиловский не понес за свое преступление никакого наказания.

– Ну как же не понес, – неожиданно громко рассмеялся Немоляев, – его же переехали пополам.

– Вы знаете об этом?

– Думаю, об этом оповещены все жители города. Вон как пресса надрывалась! – и добавил с горечью: – А когда этот гад задавил Артема, то было всего две сухие строчки в сводках новостей.

– Простите…

– Мне не за что прощать именно вас. Вы сказали, что вы частные детективы?

– Да, это так.

– А что, полиция уже не справляется? – ухмыльнулся он, не скрывая злорадства.

– Они работают, – тихо проговорила Мирослава, – наверное, и к вам заглядывали?

– А как же, трясли часа два мою бедную жену. Она еще после смерти Артема не отошла, а тут эти накинулись на нее, как стервятники!

– Это их работа, – попробовала вступиться за полицейских Мирослава.

– Как же, работа! Баклуши бить! И честных людей наизнанку выворачивать.

Мирослава вздохнула.

– Вы лучше скажите мне, где были эти работнички, когда Шиловский задавил Артема. Почему он остался на свободе?

– Я разделяю ваше негодование…

– Негодование?! Праведный гнев! Но бог-то не Микитка, он все видит! Отлились кошке мышкины слезы!

– Но ведь самосуд – это не выход из положения! – не выдержала Мирослава.

– А вы укажите мне выход! А я погляжу!

– Уж не признаетесь ли вы, Вадим Игоревич, что это вы убили Шиловского?

Он сразу утих и ответил печально:

– Не я. В чем и раскаиваюсь.

– Раскаиваетесь в том, что не совершили убийство?

– И в этом тоже…

– Я не понимаю вас.

– А вы бы посмотрели на слезы моей жены, о жене Артема я вообще не говорю! Отец их постарел разом на десять лет, а мать пролежала три месяца в больнице, сейчас еле-еле с палочкой ходит.

– А мать Артема?

– Что мать Артема?

– Как она пережила смерть сына?