Прорыв начать на рассвете - [53]
– Вы как хотите, а я… – Кудряшов вскочил из впадины и, брызгаясь грязной водой, струями стекавшей с облипшей одежды, побежал вперёд.
Воронцов и Турчин некоторое время молча смотрели, как он, выписывая замысловатые зигзаги и нелепо подпрыгивая, словно можно было перепрыгнуть через пулю, бежал параллельно пулемётной трассе. Потом, когда он залёг, именно залёг, а не упал, как падают сбитые пулей, они, уже зная, что наступила и их очередь, молча дождались нужной минуты, поднялись и побежали следом. Один правее, другой левее.
– Туда! – крикнул Воронцов и указал на поваленное дерево, лежавшее поперёк и уже глубоко протаявшее вокруг.
До дерева оставалось шагов пятнадцать. Два броска. Можно попытаться преодолеть это расстояние в один бросок. Но опасно. Кудряшов добежал первым. Залёг. Перекинулся на спину, начал перезаряжать свой карабин. И когда он успел расстрелять обойму? Воронцов на бегу разогнул усики чеки, зубами выдернул кольцо и, прежде чем упасть рядом с Кудряшовым, с силой бросил гранату вперёд, стараясь, чтобы она пролетела точно между ракитами, а там, если долетит… Взрыв! И не успел он что-либо понять и решить, что делать в следующее мгновение, как бежавший следом за ними Турчин перепрыгнул через поваленное дерево, которое служило им теперь надёжным укрытием, и ринулся к пулемёту. Через короткий промежуток времени послышались сухие щелчки пистолетных выстрелов: три спаренных, торопливых и – тишина. Первым выглянул из-за дерева Кудряшов. Послышался ещё один выстрел ТТ подполковника.
– Сашка, пошли трофеи собирать, – сказал Кудряшов, матернулся для смелости и осторожно, оглядываясь на дворы, перелез через дерево.
– Посмотри, что с ним, – кивнул Воронцов автоматом в сторону лежащего на снегу Турчина. – Я – к пулемёту.
Со стороны домов послышались редкие винтовочные выстрелы. Пули зашлёпали по ракитовым сучьям, по протаявшему склону оврага. Воронцов подбежал к пулемёту. Трое немцев лежали ничком. У всех троих были пробиты головы на уровне глаз. Пули вошли как раз под каску. Четвёртый немец стоял на коленях, уткнувшись головой в снег, и покачивался в такт своим стонам. Под ним на снегу расплывалось ярко-красное пятно. Воронцов первым делом осмотрел пулемёт и проверил его исправность.
Подползли Кудряшов с Турчиным. Турчин тряс головой. Только теперь они увидели на снегу, позади, небольшую воронку от ручной гранаты, которую бросил один из немцев в их сторону и под которую едва не попал подполковник.
– Владимир Максимович, – сказал Воронцов Турчину. – Владимир Максимович…
Он хотел сказать ему какие-то нужные слова, похвалить за хорошую стрельбу. Но спохватился: это же не Иванка хвалить, не малого. И кивнул головой в сторону мёртвых немцев:
– Заберите у них патроны и гранаты.
Воронцов перекинул МГ на боковой бруствер. На другой стороне деревни второй пулемёт всё ещё продолжал стрелять длинными очередями, прижимая к земле бегущих по полю. Но в середине улицы уже слышались взрывы гранат. Миномёты прекратили стрельбу. Их или прихватили другие группы, ворвавшиеся в деревню, или миномётчики сами отошли в глубину проулков, прячась за хлевами и банями.
Слышался громкий радостный мат Дорофеева. Прямо по их маршруту, низко пригибаясь и падая, бежали остальные.
– Скорей! В воротник вас и в хлястик!..
Воронцова охватил азарт схватки. И то, что прорвались к домам, и то, что уничтожили пулемётный расчёт, и то, что не имели собственных потерь, – всё это наполняло его той злой силой, которая всегда управляла им в удачном бою, помогала и охраняла.
А из дома напротив оврага уже густела винтовочная стрельба. Видимо, там засели и теперь обживали позицию для круговой обороны немцы, выбитые из середины деревни.
– А жратвы ни у кого нет. – И Кудряшов толкнул прикладом в бок немца, который всё так же стоял на коленях, мычал и раскачивался.
– Не тронь его, – сказал Турчин. – Ему хуже всех. Пуля в живот попала. Вон, смотри, навылет прошла. Недолго ему осталось…
На спине у немца багровело рваное пятно, и было непонятно, то ли это торчали обрывки шинельной материи, то ли ещё чего-то.
Они спрыгнули в окоп. Воронцов протёр ленту, прижал к плечу короткий приклад МГ и сделал короткую очередь. Пулемёт оказался в исправности. Туда же повели огонь Турчин и Кудряшов. Дорофеев со своей группой стреляли из-за поваленного дерева.
Тем временем в середине деревни послышалось: «Ура!» Чаще застучали автоматы и винтовки. Немцы начали выскакивать из дома. Воронцов упёрся ногой в стенку окопа, положил ствол пулемёта на колено, закричал:
– Отсекай их от сараев! Отсекай! Уйдут!
Очередь получилась длинная-предлинная. Конец ленты упруго выскочил в грязный затоптанный снег. Пулемёт замолчал. Воронцов выхватил из зелёной коробки новую ленту и начал торопливо вставлять её в приёмник.
Несколько немцев, выскочивших из дома и пытавшихся прорваться к сараям, залегли в снегу, в проулке. Они отползали, отстреливались, видимо, всё же надеясь добраться до сараев. Но вскоре с другой стороны, из центра деревни, по ним начал бить пулемёт, и они под огнём снова отошли к дому. Утащили за собой и раненых.
Роман «Примкнуть штыки!» написан на основе реальных событий, происходивших в октябре 1941 года, когда судьба столицы висела на волоске, когда немецкие колонны уже беспрепятственно маршем двигались к Москве и когда на их пути встали курсанты подольских училищ. Волею автора романа вымышленные герои действуют рядом с реально существовавшими людьми, многие из которых погибли. Вымышленные и невымышленные герои дрались и умирали рядом, деля одну судьбу и долю. Их невозможно разлучить и теперь, по прошествии десятилетий…
Во время операции «Багратион» летом 1944 года наши войска наголову разгромили одну из крупнейших немецких группировок – группу армий «Центр». Для Восьмой гвардейской роты старшего лейтенанта Воронцова атака началась ранним утром 22 июня. Взводы пошли вперёд рядом с цепями штрафников, которых накануне подвели на усиление. Против них стояли части дивизии СС, которая на девяносто процентов была сформирована из власовцев и частей РОНА бригады группенфюрера СС Каминского. В смертельной схватке сошлись с одной стороны гвардейцы и штрафники, а с другой – головорезы, которым отступать было некуда, а сдаваться в плен не имело смысла… Заключительный роман цикла о военной судьбе подольского курсанта Александра Воронцова, его боевых друзей и врагов.
Новая книга от автора бестселлеров «Высота смертников», «В бой идут одни штрафники» и «Из штрафников в гвардейцы. Искупившие кровью». Продолжение боевого пути штрафной роты, отличившейся на Курской дуге и включенной в состав гвардейского батальона. Теперь они – рота прорыва, хотя от перемены названия суть не меняется, смертники остаются смертниками, и, как гласит горькая фронтовая мудрость, «штрафная рота бывшей не бывает». Их по-прежнему бросают на самые опасные участки фронта. Их вновь и вновь отправляют в самоубийственные разведки боем.
Летом 1942 года на Ржевско-Вяземском выступе немцам удалось построить глубоко эшелонированную оборону. Линия фронта практически стабилизировалась, и попытки бывшего курсанта Воронцова прорваться к своим смертельно опасны. А фронтовые стежки-дорожки вновь сводят его не только с друзьями настоящими и с теми, кто был таковым в прошлом, но и с, казалось бы, явными врагами — такими как майор вермахта Радовский, командир боевой группы «Черный туман»…
Когда израсходованы последние резервы, в бой бросают штрафную роту. И тогда начинается схватка, от которой земля гудит гудом, а ручьи текут кровью… В июле 1943 года на стыке 11-й гвардейской и 50-й армий в первый же день наступления на северном фасе Курской дуги в атаку пошла отдельная штрафная рота, в которой командовал взводом лейтенант Воронцов. Огнём, штыками и прикладами проломившись через передовые линии противника, штрафники дали возможность гвардейцам и танковым бригадам прорыва войти в брешь и развить успешное наступление на Орёл и Хотынец.
Что остаётся делать солдату, когда он оказывается один на один со своей судьбой, когда в него направлено дуло автомата и вот-вот автомат лихорадочно запрыгает в руках немецкого гренадера? А что делать генералу, командующему армией, когда обстоятельства, хитрость противника и недальновидность вышестоящих штабов загоняют его в такое же безвыходное положение?
В книге активный участник Великой Отечественной войны, ветеран Военно-Морского Флота контр-адмирал в отставке Михаил Павлович Бочкарев рассказывает о суровых годах войны, огонь которой опалил его в битве под Москвой и боях в Заполярье, на Северном флоте. Рассказывая о послевоенном времени, автор повествует о своей флотской службе, которую он завершил на Черноморском флоте в должности заместителя командующего ЧФ — начальника тыла флота. В настоящее время МЛ. Бочкарев возглавляет совет ветеранов-защитников Москвы (г.
Алексей Николаевич Леонтьев родился в 1927 году в Москве. В годы войны работал в совхозе, учился в авиационном техникуме, затем в авиационном институте. В 1947 году поступил на сценарный факультет ВГИК'а. По окончании института работает сценаристом в кино, на радио и телевидении. По сценариям А. Леонтьева поставлены художественные фильмы «Бессмертная песня» (1958 г.), «Дорога уходит вдаль» (1960 г.) и «713-й просит посадку» (1962 г.). В основе повести «Белая земля» лежат подлинные события, произошедшие в Арктике во время второй мировой войны. Художник Н.
Эта повесть результат литературной обработки дневников бывших военнопленных А. А. Нуринова и Ульяновского переживших «Ад и Израиль» польских лагерей для военнопленных времен гражданской войны.
Рассказ о молодых бойцах, не участвовавших в сражениях, второй рассказ о молодом немце, находившимся в плену, третий рассказ о жителях деревни, помогавших провизией солдатам.
До сих пор всё, что русский читатель знал о трагедии тысяч эльзасцев, насильственно призванных в немецкую армию во время Второй мировой войны, — это статья Ильи Эренбурга «Голос Эльзаса», опубликованная в «Правде» 10 июня 1943 года. Именно после этой статьи судьба французских военнопленных изменилась в лучшую сторону, а некоторой части из них удалось оказаться во французской Африке, в ряду сражавшихся там с немцами войск генерала де Голля. Но до того — мучительная служба в ненавистном вермахте, отчаянные попытки дезертировать и сдаться в советский плен, долгие месяцы пребывания в лагере под Тамбовом.
Ященко Николай Тихонович (1906-1987) - известный забайкальский писатель, талантливый прозаик и публицист. Он родился на станции Хилок в семье рабочего-железнодорожника. В марте 1922 г. вступил в комсомол, работал разносчиком газет, пионерским вожатым, культпропагандистом, секретарем ячейки РКСМ. В 1925 г. он - секретарь губернской детской газеты “Внучата Ильича". Затем трудился в ряде газет Забайкалья и Восточной Сибири. В 1933-1942 годах работал в газете забайкальских железнодорожников “Отпор", где показал себя способным фельетонистом, оперативно откликающимся на злобу дня, высмеивающим косность, бюрократизм, все то, что мешало социалистическому строительству.