Прорыв из Сталинграда - [28]

…Находившийся возле церкви Матц заколебался. Все его инстинкты подсказывали ему ворваться в церковь с автоматом наперевес и расстрелять всех, кто окажет ему сопротивление. Но разум подсказывал, что это вряд ли принесет пользу Шульце — внутри здания было слишком много противников. Для того чтобы справиться с ними, ему требовалось солидное подкрепление. Надо было отправиться к штурмбаннфюреру фон Доденбургу и доложить ему о том, что случилось. А уж он-то придумает лучший способ помочь попавшему в беду Шульце.

Матц махнул рукой остальным, отдавая приказ тихо и незаметно уходить из деревни.

Глава вторая

Когда в комнате отдыха пилотов эскадрильи «Черные ястребы» раздался звонок от рейхсфюрера СС Генриха Гиммлера, гауптштурмфюрер Больдт, инстинктивно вытянувшись по стойке «смирно», схватил трубку. Остальные пилоты, лениво перелистывавшие журналы и полулежа покуривавшие в удобных креслах, с ноткой легкого презрения уставились на него. Судя по выражению лица Больдта, он получал от Гиммлера очередную порцию «горяченького».

— Во что бы то ни стало необходимо обнаружить местоположение «Вотана» как можно скорее, — говорил Больдту рейхсфюрер. — Фюрер уже достал меня с этим поручением, а Жирный Герман, — имелся в виду командующий люфтваффе Герман Геринг, — предложил выделить для поиска «Вотана» свои самолеты. Хотя он не может даже обеспечить с их помощью нормальное снабжение наших войск под Сталинградом. Выяснилось, что дезертировало полбатальона 94-й пехотной дивизии, которой командует генерал фон Зейдлиц-Курцбах. Судя по всему, они застрелили тех офицеров и унтер-офицеров, которые не пожелали уйти вместе с дезертирами, и исчезли. Выходит, что гниль в войсках распространяется весьма быстро, Больдт. Сам фюрер указал на это. И он хочет, чтобы, ликвидировав изменников в лице батальона «Вотан», мы показали ясный пример всем остальным. Это надо сделать быстро, Больдт!

— Я совершенно согласен с вами, рейхсфюрер, — быстро произнес Больдт. — Но все дело в том, что погодные условия в этом районе — просто ужасные. Поверхность взлетно-посадочных дорожек стала скользкой, как стекло. Видимость меньше десяти метров. Даже поднявшись в воздух, мы практически ничего не видим.

— Попытайтесь сбрасывать осветительные ракеты, — предложил Гиммлер.

— Мы уже пытались это делать, рейхсфюрер. Однако даже самые мощные осветительные ракеты не способны пробить столь плотную облачность и туман.

— В любом случае их надо найти — во что бы то ни стало, Больдт. И я скажу вам следующее. Тот пилот, который обнаружит местоположение «Вотана» первым, получит награду. Но это будут не обычные жестянки, — рейхсфюрер СС имел в виду ордена и медали. — Я знаю, что у каждого из вас их уже и так полно. Но что вы скажете насчет того, чтобы провести три дня в Париже — три дня с шампанским и девочками, о которых мечтает каждый мужчина? Все это — за мой счет… — Голос рейхсфюрера СС вновь стал стальным. — Нельзя терять время, Больдт. Обязательно найдите их. Всё.

— Ну что, он вставил тебе обычный фитиль? — осведомился барон Карст. В глазу у него блестел монокль, а рядом лежал кавалерийский стек. Барон был одет в кавалерийские бриджи и сапоги, которые предпочитал обычной летной форме. — Мне показалось, что голос рейхсфюрера звучал несколько напряженно.

— Да, обычный фитиль, — кивнул гауптштурмфюрер Больдт.

Карст пожал плечами,

— Мы не способны творить чудеса. Он должен это понимать.

Больдт хмыкнул и мрачно уставился на черные шелковые трусики с розовой каймой, которые прикрепил на доску объявлений Бруно фон унд цу Пулитц, вернувшись из своего очередного ночного приключения. Под женскими трусиками он приклеил пояснительную надпись: «Я уложил ее в постель в течение ровно трех минут».

— Рейхсфюрер сказал, что пилот, первым обнаруживший следы «Вотана», получит награду, — нарушил тишину Больдт.

— Награду? — Кто-то презрительно расхохотался. — Черт побери, у меня скопился уже целый килограмм этих наград! Куда уж больше!

— Нет, мой друг, это будет иная награда. Не обычная побрякушка, — процедил Больдт. — Речь идет о трехдневном отпуске в Париже. С лучшими девочками и шампанским.

Развалившиеся в удобных креслах пилоты, как по команде, привстали. Граф фон Полски отбросил в сторону свой талисман — плюшевого медвежонка.

— Речь идет о пляс Пигаль, о левом береге Сены и прочих завлекательных парижских штучках?

— Вот именно, — кивнул Больдт.

— Но кто, черт побери, оплачивает все это? — спросил Бруно фон унд цу Пулитц, и сделал выразительный жест, точно мусоля в пальцах денежные купюры.

— Рейхсфюрер, — ответил Больдт, понимая, что этими словами предрешил судьбу своих старых товарищей по оружию. Аристократы, летавшие в составе «Черных ястребов», проявляли абсолютную беспринципность, как только речь заходила о деньгах. За деньги они были готовы буквально на все — именно так воспитывались недоросли в обедневших дворянских семействах.

— Чего же мы тогда ждем? — возбужденно бросил барон Карст. — За три дня в Париже с девочками и шампанским я бы отдал одно из своих собственных яиц.

— Но ведь погода действительно дрянь, — попытался было остудить всеобщий пыл Больдт. Впрочем, он прекрасно понимал, что зря тратит свое время. Эти пилоты летали, невзирая на погоду.