Пророк Тьмы - [45]

В караулку вошел солдат, по напряженной серьезности которого угадывалось, что на улице либо произошли, либо происходят сейчас какие-то события. И воин не замедлил сообщить, что именно творится снаружи. Оказывается, более сотни человек подошли к воротам и требуют, чтобы их пропустили в город. Яссин отправил принесшего известие на поиски капитана и вышел из караульного помещения.

«Хорошо,— подумал начальник стражи, оглядывая громаду Юго-Восточных ворот, освещенных уже тускнеющим, идущим к закату солнцем,— решение не мне принимать, н отдуваться потом тоже не мне».

Бодрой походкой, придерживая рукой длинную, несоразмерную с ростом саблю, подошел капитан, озабоченно спросил:

— Что стряслось, офицер?

— Какие-то люди просят впустить их в город. Обычное дело.

— Сегодня ничто не может быть обычным делом, офицер,— строго поправил его капитан.— Вперед.

Они направились к решетке, опущенной по приказу того же капитанчика. За прутьями вырисовывалась вереница разномастно одетых людей, мужчин и женщин, тянущаяся через мост аж на ту сторону рва. «Не караван,— отметил Яссин.— Без лошадей и верблюдов. А кто тогда?»

— Чего надо? — начальственно рявкнул капитан, остановившись в двух шагах от решетки.

— Пешие паломники из Хоршемиша. Отправлены непревзойденным королем Кофа. С дарами для Храма Иштар, пусть славят ее имя до Последнего Дня во всем подлунном мире, по случаю праздника Явления Лика.

Ответ держал человек, отделившийся от молчаливо ожидающей своей участи толпы паломников и приблизившийся вплотную к мощным прутьям решетки.

— С кем я говорю? — Капитан стоял, важно выпятив грудь; поднявшийся к вечеру ветер трепал ненужные, но зато очень дорогие соболиные хвосты, прицепленные к его надраенному шлему.

— Я — Неилос, жрец Храма Иштар в Хоршемише. Я веду паломников из столицы.

— Ох уж эти мне фанатики, вечно не ко времени,— пробурчал капитан, повернув голову к Яссину, но голоса не понизив.— А эти их дурацкие праздники идут один за одним… Как они сами-то праздновать не устают? — Потом он вновь обратился к стоящему по ту сторону решетки человеку: — Ты знаешь, что здесь произошло?

— Нет, господин.

— Сбежал опасный заключенный. Гладиатор. Убийца. В городе находиться небезопасно.

— Что какому-то беглому арестанту до бедных паломников? — резонно заметил жрец Храма Иштар.

— Сколько вас? Где собираетесь встать на постой? — продолжал допытываться капитан, а жрец продолжал невозмутимо отвечать:

— Сто двадцать три человека вышло из Храма. Милостью Иштар все добрались до гостеприимного Вагарана. Приют мы найдем под сводами вашего знаменитого Храма на холме Столетия и около него.

— Ладно.— По всему было видно, что капитана утомила эта беседа.— Только никуда не сворачивайте, рысью к Храму и носа на улицу не казать. Эй, кто там, поднять решетку! Слушай,— заметил он вдруг на ухо Яссину, пока солдаты возились с подъемным механизмом,— может, содрать с них деньги? Сказать, что по приказу Хашида впускать никого не велено, но мы, так и быть, только ради Иштар, и все такое прочее… Ну, ты же знаешь, как это делается!

— Да уж поздно, пожалуй,— нехотя выдавил из себя Яссин.

— Э-эх, ты прав,— недовольно скривился капитан.— Чуть раньше надо было. Прозевали момент. Эх ты, что ж не подсказал!

Капитан неожиданно сорвался с места и куда-то убежал. А начальник стражи ворот отошел в сторону и безмолвно наблюдал за вступающей в город процессией.

«3а восемь дней пешего перехода по барханам одежда паломников вся была бы в песке и пыли. Но, глядя на них, я сказал бы, что они прошли от силы лиг десять,— размышлял Яссин, провожая взглядом безмолвно шествующих мимо него мужчин и женщин.— Да и снаряжены они не для восьмидневного перехода через пустыню. Где мехи с водой, торбы с пищей, белая материя от солнца?.. И странные у них у всех лица. Одинаково бледные, одинаково застывшие. И в одежке что-то не то… Не пойму…»

Наконец он понял, что его смутило в облачении паломников. Одеты те были по-разному, но у всех прослеживалась одинаковая беспринадлежность наряда. Так не одевались ни купцы, ни простолюдины, ни жрецы, ни крестьяне — никто. Создавалось впечатление, что эти люди выхватили из груды наваленной одежды, взятой ото всех сословий, кто что сумел и натянули на себя.

«Очень подозрительная компания»,— сделал вывод начальник стражи. Случись такое полгода назад, Яссин задержал бы их, допросил, вытряс, если надо, и душу, но дознался бы — те ли они, за кого себя выдают. А сегодня…

«Да пропади оно все,— подумал он.— Пускай творят, что хотят. И чем хуже придется подданным Хашида, тем лучше немногим стоящим людям в этом городе».

Решетка вновь опустилась, процессия из ста двадцати трех человек скрылась на улицах Вагарана.

«Что, интересно, у нас поблизости, в десяти лигах отсюда? — вдруг задумался Яссин.— А, так это ж монастырь жрецов Неизвестного! Уже и оттуда заявились «паломнички»? Любопытно…»

И начальник стражи Юго-Восточных ворот отправился скучать в караульное помещение.

Глава пятнадцатая

Земля вела себя подло — лягалась и делала подсечки. Ей усердно помогали бочки, пороги и неопознанные предметы. Полной сволочью оказался дверной косяк: бил исключительно в нос, причем очень больно. И не было рядом друга, который протянул бы руку. С которым они бы управились с распоясавшимся погребом. Который сказал бы: «Ты хороший парень, Фагнир! Обопрись на мое плечо», или: «Давай выпьем. Потому что ты — хороший парень… как там тебя… Фагнир!»