Пророк - [28]

– Что ж, значит, договорились, – сказал Джон, поднимаясь с кресла. – До понедельника.

– До понедельника, – сказал Карл, показывая большой палец.

Этот простой жест ободрил Джона. Кажется, лед начал потихоньку таять.

6

Раздался щелчок. Две голые электрические лампочки загорелись под потолком, и Карл Баррет на мгновение зачарованно застыл на пороге, почти страшась зайти внутрь. – Мастерская твоего дедушки, – сказала Мама Баррет, все еще одетая в пастельно-голубое платье. Был вечер субботы. Заупокойная служба и семейная встреча остались позади. Мама и Карл приехали в дом Барретов.

– Когда он не работал в магазине, он практически все время проводил здесь. Он и твой отец.

Карл – по-прежнему во всем черном, по-прежнему с цепочкой, тянувшейся через щеку, – переступил порог и медленно пошел между электроинструментами, аккуратно расставленными на полу наподобие взвода серых стальных солдат: ленточная пила, круглая пила, электрорубанок, сверлильный станок, ленточно-шлифовальный станок. В помещении пахло древесными опилками, машинным маслом, деревом и металлом, краской и лаком, но было на удивление чисто. Полы тщательно подметены, и хотя на стропилах, на подоконниках и на верхних плоскостях инструментов был заметен слабый налет древесной пыли, это помещение нельзя было назвать обычной мастерской плотника.

– Здесь не всегда было так чисто, – сказала Мама. – Может, близко к этому, но Папа потратил много времени на то, чтобы навести здесь полный порядок, как и во всех остальных делах, которыми он занимался последние несколько дней. Он обо всем позаботился, все оставил в лучшем виде.

Карл опустил глаза и посмотрел на свои ноги, ступающие по вытертым доскам. «Здесь ходил дедушка, – подумал он. – Здесь он работал. – Карл положил ладонь на ручку сверлильного станка, никелированная поверхность которой потускнела и вытерлась от частого использования. – Это твоя рука, дедушка. – Он легко повернул рычаг и проследил за тем, как выдвинулся вниз зажимной патрон сверла. Карл представил себе, как громко гудит станок и разлетаются в стороны опилки. – Мой отец тоже работал с этим инструментом, – подумал он. – Это часть его мира».

Вдоль всей дальней стены тянулся грубо сколоченный верстак с тяжелыми выдвижными ящиками – со щербатыми краями, глубокими царапинами, пятнами от пролитых жидкостей, но чистый; а над ним на стене висели инструменты, инструменты, инструменты – контур каждого аккуратно вычерчен на стене черным фломастером таким образом, чтобы с первого взгляда можно было определить, какого инструмента не хватает, а какой висит не на своем месте. Сейчас все инструменты были в наличии. Все висели на своих местах. Мамины глаза наполнились слезами.

– Мне лучше здесь не задерживаться. Куда я ни посмотрю, всюду вижу Папу.

Карл понял, что она имеет в виду. В этой мастерской по-прежнему явственно ощущалось присутствие дедушки. Во всем узнавалась его рука, все носило печать его личности. Карл это чувствовал.

– Видишь? – показала Мама одной рукой, второй вытирая глаза. – Вон там, у дальней стены, прямо возле окон. Ты мог бы работать там?

Они прошли в южный конец мастерской, где ряд больших окон открывал доступ свету дня. Карл задумчиво огляделся. В углу лежит какая-то конструкция, накрытая брезентом, но все равно здесь остается много свободного пространства. Возле окон идеальное место для мольберта, а на свободной стене можно развешивать картины. На этом конце верстака есть место для красок, палитр, кисточек, а посреди рабочей площади стоит удобный стол.

Карлу здесь понравилось.

– Отличное место для работы.

– Значит, так тому и быть.

– Но мне не хотелось бы создавать никаких проблем, понимаешь?

– Здесь твой дом.

– Ну, я имею в виду с отцом. Он не знает, что я остановился здесь, а я не решился сказать ему.

– О, уверена, он в любом случае найдет какой-нибудь повод для волнений. Но это просто потому, что он не знает тебя, а ты не знаешь его, и он будет беспокоиться за меня.

– А что он за человек? Мама подняла брови.

– Спроси его сам. Ведь именно для этого ты здесь. Карл снова обвел мастерскую взглядом – очарованный,

плененный этим миром, его миром, которого он не знал прежде.

– Я все равно чувствую себя незваным гостем.

– Нет, ну что ты, и не забывай, что это была моя идея. – Мама дотронулась до руки Карла, заставив его взглянуть ей в глаза. – Карл Баррет, меня зовут Лилиан Бив Баррет. Я твоя бабушка, мать твоего отца. А ты, молодой человек, мой единственный внук. – Она обняла его, легко прижала к груди. Он не знал, как реагировать на это, и просто стоял с неловко опущенными руками. – Это называется объятием, Карл. Таким образом я выражаю свои чувства людям, которых люблю. Ты к этому привыкнешь.

Карл прислушался к своим ощущениям, обдумал слова бабушки и потом застенчиво согласился:

– 0'кей.

Мама отпустила Карла и, отступив на шаг назад, улыбнулась ему и даже по-матерински погрозила пальцем.

– Если ты будешь занудой, я тебе скажу об этом, так что не будь им. Надеюсь, ты будешь держать мастерскую в порядке, как это делал твой дедушка и никогда не делал отец. Ты можешь занять старую комнату отца. Там еще остались его кровать и платяной шкаф. Сейчас я там занимаюсь шитьем и храню в комнате кучу коробок, оставшихся после распродажи, которую устраивает Женская благотворительная организация, но мы перенесем все это наверх, чтобы освободить тебе место. Если ты начнешь тяготиться тем, что сидишь на шее у старой слабой вдовы, то у меня есть для тебя много дел по дому, можешь отрабатывать свое пропитание. Я дам тебе список.