Пророчество - [82]

— Да уж, любезностью она не отличается.

— И не подумаешь, что она когда-то служила в хороших домах, — продолжала хозяйка. — Должно быть, тогда она следила за своими манерами. А может, и нет, — с намеком добавила она.

Я как надевал на себя плащ, так и застыл:

— В какой семье она раньше служила?

— Горничной у графа Арундела, в его доме на Стрэнде. Почему ушла, не говорит, но подозреваю, что ее выгнали. У нее есть девочка, ровесница Артура, она оставила ее на попечение какой-то вдовы в Хаммерсмите. Ребенок не от Келли, — уточнила она. — Да и с Келли она вряд ли обвенчалась честь по чести.

— Думаете, она забеременела от кого-то в доме графа? — Я пытался переварить новую информацию.

Еще одна ниточка, ведущая к Говарду. Неужто, думал я, уставившись в тревоге на Джейн, Келли работает на Генри Говарда или на его племянника? Джоанна могла их свести. Мне вновь припомнился тот странный разговор с Говардом после концерта, его завуалированные угрозы. Он особо упоминал духов, которых Ди видит в магическом кристалле. Случайная догадка или сведения из первых рук, от доносчика?

— Откуда мне знать? Но кто-то дает ей деньги на содержание ребенка. И она хорошо одевается, лучше, чем большинство женщин ее возраста и положения. Коль скоро мой супруг столь опрометчиво предоставил жилье ее мужу, или кем он ей там приходится, я настаивала, чтобы она хотя бы помогала по хозяйству. Да, видно, зря старалась. От этого малыша в доме и то больше пользы. — Она легонько покачала младенца, и тот икнул. — Она только еду у меня из кухни ворует, и больше ничего.

Эти слова заставили меня предположить, что Келли прячется где-то поблизости, но с Джейн я делиться своей догадкой не стал: ей и так страшновато в доме без мужа, а если она заподозрит, что где-то в саду устроился «ясновидец», так и вовсе не уснет ночью.

— Не открывайте никому дверь, пока ваш муж не вернется, — наставлял я ее уже на пороге, охлопывая свою куртку, чтобы убедиться, при мне ли бумаги Неда. — У меня теперь имеются улики, которые немедля оправдают Джона, как только я предъявлю их кому следует, и пойдет охота уже на Неда Келли.

— Как будто без того не было ясно, кто виноват! — фыркнула Джейн. — За нас не беспокойтесь, доктор Бруно, мы справимся, мы привычные. Спасибо, что навестили нас, — добавила она, вымучивая улыбку и машинальным движением отбрасывая с лица прядь волос. Я вновь подметил усталость в ее тоне и облике. — На улице так сыро… Вам непременно нужно идти? У нас найдется для вас комната, если вы предпочтете остаться.

Я понимал, что она была бы рада хоть какому-то обществу, обнадеживающему присутствию мужчины в доме, однако, заполучив бумаги Келли, я спешил доставить их Уолсингему.

— Нельзя терять время. Если появится Келли или если она, — движением головы указал я на второй этаж, — как-нибудь обнаружит, что ей известно, где он, сразу же сообщите в усадьбу Уолсингема, в Вязы. А я со своей стороны попрошу его прислать кого-нибудь для охраны дома, пока Джон не вернется.

— Спасибо вам, Бруно. Погодите, нельзя же в такую темень без фонаря. Джоанна! — крикнула Джейн, обращаясь к темному второму этажу. — Принеси нашему гостю фонарь!

Ответа не последовало. Сердито прищелкнув языком, она исчезла в глубине дома, покачивая на ходу младенца. Мы с Артуром остались стоять у двери, серьезно глядя друг другу в глаза.

— Присмотри за мамой, пока отец не возвратится, — поручил я мальчику, наклоняясь и ероша мягкие волосики на его голове.

Внешность он взял от матери, но проницательный взгляд — отцовский. Мальчик послушно кивнул. Вернулась его мать и протянула мне новую свечу в подсвечнике.

— Верните, когда сможете, — попросила она. — Ступайте с Богом.

Плащ мой так и не просох, хотя и висел у камина, и ледяной вечерний воздух, как только я перешагнул порог, пронзил меня насквозь, до костей. Мужественно преодолевая дрожь, я бодро попрощался с Джейн Ди, которая оставалась на пороге и махала мне вслед, пока я не дошел до калитки. Я глянул в сторону второго этажа и мог бы поклясться, что в окне безмолвно маячила окутанная тенью женская фигура.

Пройти требовалось меньше мили по узкому языку суши, который заставляет реку сделать крюк между усадьбой Уолсингема и Мортлейком. По лику луны то и дело пробегали гонимые ветром тучи, но дорога тут была одна; немногим шире пешеходной тропы, она тянулась вдоль берега, и даже в кромешной темноте трудно было бы сбиться с пути. Вопреки наставлениям Уолсингема посылать известия через Фаулера, я считал бумаги, спрятанные у меня под камзолом, столь важными, что медлить было бы глупо: я мог вручить их самому министру или Сидни и двинуться дальше прежде, чем кто-нибудь меня заметит. Пламя моей свечи отражалось в придорожных лужах, а я, поплотнее укутавшись в плащ, вышел за калитку и двинулся вперед.

Шагов за спиной я не услышал, скорее почувствовал в тот самый момент, когда ступил на влажную тропу, которая вела к береговой дороге. Не шаги — шорох, движение за пределами светового круга, дуновение в воздухе, легкий всплеск потревоженной воды. Я начал поворачиваться, вытягивая руку, чтобы расширить оберегавшее меня световое пятно, однако тот, безликий, отступил дальше в тень. Все равно он оставался где-то поблизости, и я проклял опрометчивость, с какой решился под вечер выбраться за город, ведь я же знал, что за мной следят. И все же я упорно продвигался вперед, прижимая к себе бумаги Келли, заглушая голос страха в крови, повторяя про себя: мы всего в шаге от разоблачения убийцы Сесилии Эш и Эбигейл Морли, и Нед Келли — та самая ниточка, что свяжет эти преступления с Говардами.