Пророчество - [62]

Уолсингем покусал в задумчивости нижнюю губу:

— Граф Арундел тоже не из тех, кому можно предъявить обвинение без достаточных улик. Я распоряжусь следить за ним. А теперь, Бруно, возвращайся к своим. Посол уже, наверное, заметил твое отсутствие. Придумай для него правдоподобную историю. — Он хлопнул меня напоследок по плечу и направился к боковой двери зала, у которой теперь дежурили двое молчаливых стражей.

Как можно тише я проскользнул в дверь и спрятался за спинами слушателей; все их внимание, как и подобало, было сосредоточено на музыке. Я оказался на другой стороне зала, Кастельно с женой и секретарем находились напротив. Несколько голов обернулось на легкий скрип двери, но любопытствующие взгляды задержались на мне не долее мгновения. На помосте кресло по правую руку от королевы, где раньше сидела одна из фрейлин, теперь занимал граф Лестер. Он заботливо склонился к ее величеству, лицо Елизаветы под маской белил и румян оставалось непроницаемым, она не отводила глаз от певцов. Казалось, королева подает тем самым пример своим придворным: слушайте и не суетитесь. Поверх голов публики я различал неистовые движения рук дирижера, мастера Бёрда. Но музыка, честно говоря, мало меня сейчас занимала. Я прижал руки к груди, уставился в пол и попытался дышать размеренно, усмиряя дрожь.

— Доктор Бруно, вы, часом, не с привидением повстречались? — раздался металлический голос за моим плечом — ни с чьим не спутаешь.

Я обернулся: лорд Говард отошел от своих спутников и с любопытством изучал меня. Я провел рукой по лицу, точно мог таким способом вернуть ему нормальное выражение, изобразить сердечный и почтительный привет католическому лорду. По случаю придворного концерта Говарду подстригли бородку, но оттого он выглядел не цивилизованнее, а сварливее прежнего. Черные волосы зачесаны назад, в руке — бархатная шляпа, украшенная драгоценными каменьями и радужным пером павлина.

— Или это был дух? — продолжал он все с той же притворной любезностью, неторопливо перебирая поля шляпы длинными белыми пальцами.

Меня все еще трясло, ног я почти не чувствовал, но смутно сознавал, что штаны на коленях промокли насквозь, оттого что я стоял на залитом водой полу возле трупа. Вряд ли Говард стал бы присматриваться, но меня тогда почему-то особенно смущал этот дискомфорт. Право, я настолько озаботился мокрыми коленками, что не сразу разобрал его слова, и переспросил:

— Прошу прощения?

— Вы, кажется, много времени проводите в Мортлейке, в библиотеке нашего общего друга доктора Ди, — снисходительно пояснил Говард. — Посол как-то упомянул…

— Иногда я пользуюсь его библиотекой для ученых занятий. — Я говорил медленно в надежде обдумать ответ, но сил соблюдать осторожность уже не было.

Говард приподнял изящную тонкую бровь, как бы намекая: он меня насквозь видит:

— Значит, теперь Ди общается с духами, я правильно понял?

— Не знаю, откуда у вашей светлости подобные сведения, — возразил я и сам расслышал, насколько неубедительно звучит мой голос.

В тот момент я хотел одного: чтобы его милость отстал от меня, не мучил больше, и я бы сумел хоть как-то собраться с мыслями перед возвращением к Кастельно.

— Он поделился своими пророческими видениями с ее величеством, — настаивал Говард. Взгляд его скользнул поверх толпы к помосту, где рядом с Лестером сидела королева. — Она посмеялась над этими видениями и забавы ради пересказала их Тайному совету. Мы все изрядно повеселились. — И тут его взгляд снова уперся в меня. — Однако если Ди и в самом деле пытается заклинать духов, его обвинят в ведовстве, и тогда едва ли даже королева сможет спасти его.

— Милорд, мне об этом ничего не известно.

— Но вы же близки с ним. Этого вы не станете отрицать?

— Я уважаю его знания. И, на мой взгляд, Джон Ди — настоящий ученый и разумный человек, он не станет заниматься ничем подобным.

— Что вы имеете в виду? Не станет заклинать бесов? Заглядывать в магический кристалл? Оживлять изваяния?

Он пробил-таки броню, и глаза Говарда полыхнули огнем, когда он заметил, как дрогнуло мое лицо. Я с шумом втянул в себя воздух. Что же это такое? Либо Генри Говард распространил свою ненависть к Ди на всех друзей доктора, либо у него есть причины полагать, что мы с Ди достаточно близки и старый маг поделился со мной тайной милорда — рассказал, как сам Говард гонялся за трактатом Трисмегиста. Если так, то откуда, откуда он знает о моей дружбе с Ди, о частых визитах в Мортлейк? В самом ли деле о них случайно упомянул Кастельно, или же Говард выслеживал меня? Не сам — сам он вчера слушал мессу в Солсбери-корте, когда я возвратился из Мортлейка, но у него хватает слуг, чтобы шпионить за мной. На миг я встретился глазами с его насмешливым взглядом, но события этого вечера выбили меня из колеи, и я не смог противостоять лорду с обычной моей бравадой. Ожившие статуи — это точно уже из магии Гермеса, и Говард явно рассчитывал, что я попадусь на такую приманку. Я же решил, что разумнее будет притвориться невеждой и пропустить намек мимо ушей.

— Берегитесь, Бруно, — продолжал он, убедившись, что на предыдущую реплику я не отвечу. — Ваша парижская слава — репутация черного мага — добралась уже и до английского двора. — Жестом он охватил собравшуюся в зале публику, словно всё это были мои потенциальные враги.