Пророчество любви - [42]

Явно удивленная, женщина обернулась, потом добродушно улыбнулась, обнажив ряд маленьких ровных зубов.

— А ты, как мне сказали, Алана. Я рада что ты наконец, очнулась.

Алана ничего не ответила, но приподнялась, опершись на локоть.

— Хочешь пить?

Алана закусила губу и кивнула. Она не сводила глаз с женщины, пока та наливала воду из кувшина в кубок.

Женевьева обхватила рукой плечи девушки, помогая подняться. Алана заметила, что переодета в рубашку из тонкого полотна: Это тоже, наверное, одежда Женевьевы, подумала она. В горле у нее действительно пересохло, и Алана с удовольствием выпила воду. Когда Женевьева отвернулась, чтобы поставить кубок на поднос, девушка снова опустилась на подушки, в отчаянии от охватившей тело слабости.

Женевьева слегка улыбнулась.

— Ты, конечно, ослабла, потому как долго ничего не ела, и, разумеется, умираешь от голода.

Не дожидаясь ответа Аланы, она направилась к двери и тихо что-то сказала слуге за дверью.

Алана пыталась не смотреть на Женевьеву слишком пристально. Она догадывалась, что та немного старше своего брата, но подозревала, что разделяло их не слишком много лет. Глаза у нее были такого же светло-голубого цвета, как и у Меррика, но казались теплыми, а не ледяными.

Женевьева вернулась.

— Если не возражаешь, я хотела бы взглянуть на твои раны.

Глаза Аланы широко распахнулись.

— О, не надо! — быстро проговорила она. — Я чувствую себя совсем здоровой.

Женевьева покачала головой. В ее голосе слышался мягкий упрек:

— Напрасно ты смущаешься, право же. Ведь именно я ухаживала за тобой последнее время.

Алана прижала к груди меховое одеяло. Хоть она и убеждала саму себя, что глупо быть такой застенчивой, но ничего не могла с собой поделать. Медленно отпустила девушка покрывало и легла на живот. Не видя Женевьевы, она, однако, почувствовала, что та подошла к кровати. Необыкновенно осторожно Женевьева подняла рубашку, чтобы обнажить израненную спину. Она промыла раны теплой водой и наложила целебную мазь.

Алана задерживала дыхание, хотя боли почти не было. Обрывки событий последних дней замелькали в памяти. Алана поняла, что рядом с нею все это время находилась не только эта женщина с нежными руками и мягким голосом, но касались ее и гораздо более сильные руки, хотя и не менее нежные.

Сердце у Аланы как-то странно дрогнуло. Меррик, поняла она, Меррик тоже был с нею рядом! Конечно, именно он и принес ее сюда. Алана смутно помнила, как он наклонился над ней. В его голосе было что-то, чего раньше она не слышала. Страх? Конечно же, нет! Сочувствие? Нет!

Женевьева закончила смазывать раны. Вскоре принесли поднос с едой. Женевьева развернула полотняную салфетку и разложила ее у Аланы на коленях.

— Меррик, вероятно, очень на меня сердит, — прошептала Алана.

— Сердит? — Женевьева передала ей чашку с благоухающим жарким и деревянную ложку. — Разумеется, он не хотел покидать свою спальню и твое ложе, но я решила, что его присутствие излишне, — Женевьева сдержала улыбку, заметив удивленное выражение лица девушки, — и увы, — небрежно добавила она, — кажется, ты тоже так считала. По крайней мере, ты кричала, что не хочешь его видеть.

Сердце Аланы вновь дрогнуло. Теперь ясно, что именно могло рассердить Меррика.

— Но мой брат — большой упрямец. Я даже опасалась, он не подчинится приказу герцога срочно прибыть в Лондон, когда прискакал от герцога гонец. Меррик очень беспокоился о тебе. Однако я уверила его, что опасности никакой нет, и он уехал.

Алана опустила глаза. Женевьева ошибалась. Ведь на самом деле Меррик презирал ее так же, как и она презирала его!

— Он снова уехал в Лондон?

Боже праведный, что с нею случилось? Ее голос прозвучал разочарованно! Женевьева кивнула. Алана облизнула губы.

— Почему вы не боитесь меня? — спокойно спросила девушка. — Остальные думают, что я ведьма: и мои односельчане, и ваши люди.

— Ты такая же ведьма, как и я, — невозмутимо ответила Женевьева.

Алана выглядела озадаченной.

— Но я саксонка!

— А я норманнка, — ровным голосом заявила Женевьева. — Ты не можешь ненавидеть меня за то, что родилась я в Нормандии, как и я тебя за то, что родилась ты в Бринвальде.

Алана не была готова к подобной прямоте. Она только покачала головой: с этой женщиной можно быть искренней!

— Я ненавижу норманнов, и вашего брата в том числе. Они причинили много горя саксам. И все-таки… — торопливо добавила она, — … вы не принимали участия в завоевании, — девушка помолчала. — Нет, не принимали, — медленно проговорила она. — Мне не за что вас ненавидеть, Женевьева.

Сестре Меррика понравился ее ответ. Алана поняла это по тому, как женщина вдруг улыбнулась, ее глаза потеплели, став ярко-голубыми. В этот момент Алана решила, что Женевьева обладает не только внешней, но и душевной красотой,

— Я тоже не вижу причин, почему мы должны стать врагами. Мне это было бы не по душе, ведь если бы не ты, мой сын, возможно, не выжил бы. — Женевьева задумалась. — Иногда я сожалею, что Симон решил стать рыцарем, как его отец и; дядья. Но я знаю, что, несмотря на мои советы, он все равно не прислушался бы к зову церкви.

Милое лицо Женевьевы стало печальным. Она вздохнула.