Пророчество Корана - [24]

— Медицина, не подтвержденная практикой, не устает подавать примеры авантюрных нелепостей. Воздержитесь в дальнейшем от ваших сумасбродств.

Сдержав неприязненное чувство, Яго холодно улыбнулся, подумав, что не стоит начинать свою карьеру в самой знаменитой севильской лечебнице с конфликтов. Тем не менее, прежде чем двинуться вместе со всеми дальше, он был ободрен советником Церцером, который ему понимающе подмигнул.

В палате Сан-Роке трое лекарей старались умерить мучения больного бешенством, укушенного больной собакой, — прописанные ему прижигания заставляли того истошно вопить. Сандоваль посоветовал затянуть ремни и вытирать слюну и пену, вытекавшие изо рта, мокрой паклей; он собственноручно прикладывал куски смоченной в кипятке ткани к привязанным конечностям несчастного.

— Смажьте ему рану смолой с уксусом, должно полегчать, — заявил он, метнув косой взгляд на Яго из любопытства, как тот отреагирует на этот раз.

Далее они шли, не останавливаясь, до палаты Сан-Панталеоне, где нескольких священников, богатых людей города и знатных больных обхаживали услужливые монахи ордена святого Иеронима. Над некоторыми постелями красовались балдахины, свет струился сквозь окна со свинцовыми переплетами, ковры покрывали холодные плиты пола, и повсюду жаровни источали запах агалоко [49]. Подносы с остатками голубей и дроф, глиняные чаши с молоком, бисквиты — все это расторопно убирали хорошо обученные слуги. Мастер Николас первым делом поклонился канонику кафедрального собора, который лежал здесь, страдая болезненным мочеиспусканием и задержкой мочи.

— Как, ваше преподобие, удалось сходить по малой нужде? — спросил он, и клирик отрицательно покачал головой.

— Мастер Николас, я обращался, как вы мне советовали, к святой Регине и святому Гервасию, но они меня не услышали, хотя боли в мочевом пузыре стали меньше после микстуры и пиявок. Я вас прошу, срочно пропишите мне что-нибудь, иначе я лопну.

Врач прокашлялся и, приняв деловую мину, обратился ко всем:

— Настойка из тертого чеснока с тимьяном, лимоном и мятой, прописанная вчера, по-видимому, произвела очистительное действие. Теперь наступил момент воздействовать на пенис высокочтимого пациента бесспорным и решительным средством.

— И что за средство вы имеете в виду? — спросил один из лекарей, щуплый и незаметный.

— Одно из завершающих лечение. Толстые клопы, залитые маслом скарабеев, должны немедленно вызвать поток мочи. Попробуйте, ваша милость.

Первой реакцией Яго было изумление, в то время как остальные, исключая Исаака и Церцера, единодушно выразили одобрение и восхищение. Он не мог принять такой примитивный метод, недостойный терапевта его уровня, но еще одно возражение могло повлечь за собой серьезные осложнения. Он придвинулся по возможности ближе к ложу служителя собора, боязливо следившего за манипуляциями лекаря, который с удивительной ловкостью ввел в член клирика двух красноватых и блестящих тварей, взятых им из колбы, одновременно осторожно массируя ему низ живота.

В конце концов, может быть, потому, что церковник несколько дней сидел на строгой диете, или потому, что он выпил целый кувшин настойки, или просто представил, как пара внедренных в его препуциум [50] насекомых резвится, ползая по его внутренностям, но он вдруг дернулся, вскочил с постели, требуя судно, и, поддернув рубашку, направил свой орган туда как раз в тот момент, когда хлынула обильная оранжевая струя, звучно и быстро наполнив горшок, к непередаваемому блаженству больного.

Яго не скрывал своего удивления и внутренне заулыбался, вынужденный признать очевидное. Декан, наблюдавший за эффектом, повернулся к лекарям с видом победителя и провозгласил, явно имея в виду настроение молодого врача:

— Этим очищающим средством мы также обязаны Universitati [51] Салерно. — При этом надменный взгляд его источал сарказм.

Обход продолжился, лекари прошли через палату, где лежали больные с переломами, потом мимо больных лихорадкой, параличом и падучей, наконец, вышли во двор, где их ожидала дюжина нищих, которым они раздали микстуры, мази и чаши с репой и рагу с овощами. Каждому ректор, ссылаясь на астрологические изыскания ученых Луллия и Аверроэса [52], прописывал кровопускания, примочки и снадобья, при этом руководствуясь скорее внешним видом больного («желчь черная, желтая или флегма»), чем его жалобами.

— Мы хотим, чтобы к нам вышла сестра Гиомар, сеньор! — просили они.

— У этих убогих созданий прирожденная склонность к ворожбе, — констатировал ректор в кругу коллег, а Яго убедился, что старый врач излишне злопамятен, потому что тот снова наградил его презрительным взглядом.

Наконец звон колокола призвал всех к литургии, утренний обход был тем самым завершен. Толпа врачей тут же рассеялась, и в этот момент Бер Церцер тронул Яго за плечо:

— Прошу вас, зайдите сейчас ко мне в герболарий[53], мастер Яго. Мне нужно поговорить с вами по одному делу.

Врач-иудей, астроном, посвятивший свою жизнь изучению небесных тел и салернской медицины, пользовался заслуженной известностью в медицинских кругах Кастилии. Жил он поблизости от храма Спасителя в старой андалусской постройке с фонтанами, садом и беседками, лечились у него именитые люди, цвет дворянства: помимо самого короля Альфонса, адмирал Тенорио, воинственный архиепископ Севильи, его преподобие Хуан Санчес, с которым он часто вместе обедал.