Пророчество - [15]

Не обратить на это внимания мог только слепец или полный тупица. Андрей Шпола не был ни тем ни другим, но все же не заподозрил ни Галину Коваленко, ни Познякова в причастности к совершению преступления. В противном случае обоих уже давно прессовали бы в розыске как подозреваемых, разведя по разным кабинетам. И Шпола принимал бы в этом прессинге самое непосредственное участие. Но на данный момент Галина – потерпевшая, а Позняков вообще постороннее лицо, и их не тронут, потому что для этого нет ни малейших оснований. Соответственно, эти двое (в особенности Галина!) могут и имеют право сообщать полиции только то, что считают необходимым, и как можно дольше скрывать ту информацию, которая может им как-то навредить.

Машрутка притормозила и остановилась на нужной остановке. Горелый вышел в туман. Огляделся, прикидывая направление, снова закурил и двинулся, чавкая ботинками, к едва освещенному частному сектору.

«С другой стороны, – продолжал он рассуждать, – Галина Коваленко вряд ли совсем уж непролазная дурища, следовательно, понимает, что рано или поздно придется ответить на вопрос: кто такая эта ясновидящая и где она проживает. Значит, ей просто необходимо отсрочить момент, когда этот вопрос будет задан. А тем временем решится нечто такое, о чем никто, кроме нее самой и, возможно, Познякова, не знает и не должен узнать. Но раз так, надо ковать железо, пока горячо».

Приближаясь к дому Коваленко, Горелый вовсе не считал, что помогает Шполе. Вернее, он намеревался проделать то, чего Андрей, как официальное лицо, не мог себе позволить. А получив ответ на свой вопрос, позже он охотно поделится информацией с другом. Впрочем, ему, Сергею Горелому, было известно, что никто, в том числе и друг, этих его действий не одобрит.

Найдя нужный ему дом, он бросил в слякоть окурок и пошарил справа от ворот, отыскивая кнопку звонка. Нашел, нажал.

Минут через пять послышались приближающиеся к воротам шаги, затем – встревоженное:

– Кто там?

Голос принадлежал мужчине.

– Милиция! – рявкнул Горелый, надеясь, что подобный тон вызовет доверие.

И он не ошибся: обитая листовым металлом калитка приоткрылась, за ней замаячила, сливаясь с окружающим туманом, бледная физиономия.

– Ваши уже были…

– Я еще не был! – В голосе Горелого лязгал металл. – Есть ряд вопросов. Вы кто? Ваши документы!

– Но я…

– Все ясно. – Сергей решительно рванул калитку на себя, потеснив мужчину в плаще, наброшенном поверх свитера, – курносого растрепанного очкарика. – Галина Коваленко дома?

– Дома, только…

– Давайте пройдем. – Тон Горелого не предусматривал возражений. – Вы так и не представились. Документы при вас есть? Паспорт или…

– Водительские права, но…

– Давайте без «но», права только в Америке удостоверяют личность владельца. Насмотрятся, блин, телевизора…

– При чем тут телевизор? – Очкарик окончательно перестал что-либо понимать.

– Вы кто такой, собственно? Или мне задержать вас до выяснения?

– Как это – задержать?

– Элементарно. Фамилия!

– Позняков…

– Кто такой?

– Да я здесь…

– Вижу, что здесь! Кто еще в доме?

– Н-никого… – Курносый Позняков поправил сползающие на нос очки.

– А Галина Коваленко?

– Галина есть…

– Звонили вам?

– Кто?

– Сейчас объясню. – Металл из голоса Сергея пропал. «Ну и хватит для начала», – решил он. К туману, окутавшему все вокруг, он достаточно подпустил и своего туманца.

Едва переступив порог, он мгновенно понял: хозяин этого дома вряд ли собирался помирать. Во дворе, да еще и в полумраке, это не так бросалось в глаза, но внутри сразу стало ясно, что над первым этажом начали надстраивать второй, и теперь неизвестно, когда все это завершится и завершится ли вообще.

Строительные инструменты и сложенные грудой материалы занимали целый угол в просторной комнате, откуда, по замыслу покойного хозяина, наверх, в уютную мансарду, должна была вести винтовая лестница. Из-за этой – иначе и не скажешь! – свалки атмосфера в доме была еще более угнетающей, ни о каком уюте не было и речи.

Горелый снял кепку и, не зная, куда ее пристроить, сложил пополам, сунул в карман куртки. Саму куртку расстегнул, бросив на очкастого Познякова суровый взгляд, а заодно отметив, что за то время, пока они пересекали двор, друг семьи малость очухался. В его следующем вопросе уже слышался вызов:

– Что-то вы не похожи на полицию… А у вас документики имеются?

– У нас все имеется, гражданин! – рыкнул Сергей, не собираясь уступать инициативу какому-то ботанику. – И пока я не начал тут демонстрировать свои возможности и полномочия, давайте-ка лучше по-быстрому проясним несколько вопросов, после чего я оставлю вас в покое. Если, конечно, покой в вашей ситуации вообще возможен. Значит, вам точно не звонили? Мы ведь проверим, так что лучше бы вам не врать.

Горелый отчаянно блефовал. Если предположить, что вдова Николая Коваленко и друг семьи, чей статус еще предстояло уточнить – уж слишком уверенно он держался в чужом доме, – действительно вместе решили что-то скрыть от следствия, то не исключено, что оба в связи с этим чего-то очень боятся. В противном случае имя и адрес так называемой ведьмы Галина назвала бы при первом контакте с угрозыском. Да и Позняков, который, вне всякого сомнения, в курсе всех семейных дел Коваленко, наверняка сообщил бы эту информацию. Ну а люди, которые чего-то боятся, еще больше опасаются того, что их в этом изобличат. «Следовательно, не будет ошибкой считать, что Галина Коваленко должна сейчас вздрагивать от любого телефонного звонка, прежде всего – от неизвестного абонента», – решил Сергей.