Пророчество Двух Лун - [49]

Софир, заламывая руки, бегал по комнате и хватался то за одну безделушку, то за другую, благо здесь их имелось предостаточно.

– Госпожа, но эти птицы нам жизненно необходимы! – заклинал он.

В расстроенных чувствах Софир взял какую-то тяжелую шкатулку и, даже не замечая того, что делает, попытался сломать ее замок. Затем он случайно нажал потайную пружину, и из дна шкатулочки высыпалось два десятка тонких золотых колечек. С криком ужаса Софир бросился подбирать их с пола.

– Мой дорогой, – говорила госпожа Эмеше, вынимая из клетки одну птицу за другой, – мой дорогой, ни одно живое существо не должно находиться в неволе. Мне подсказало это мое сердце.

Она взяла очередную птичку в ладони, погладила перышки и ласково выпустила в окно.

Софир застонал сквозь зубы, как от приступа отчаянной боли.

– Госпожа, это чудовищно – то, что вы творите! Ни одна из этих птиц не страдала. А вот мне вы причиняете неимоверные страдания. За что? Разве мы дурно вас развлекали? Мы старались выполнить малейшее ваше желание.

– И я благодарна вам за это, – подхватила Эмеше. – Именно в знак моей благодарности я избавляю вас от тяжелого бремени – владеть кем-то живым…

– Это невыносимо! – закричал Софир. Он сцапал за горло какой-то декоративный кувшин, украшенный эмалями, и сильно тряхнул. В кувшине зазвенело: там хранились порванные бусы, и сейчас они громко напомнили о себе.

Ингалора остановилась в дверях. Эмеше живо повернулась к девушке.

Возлюбленная герцога была довольно привлекательной полной женщиной средних лет. В иные минуты Ингалора думала о ней с симпатией: танцовщица видела, что эта дама действительно любит своего герцога, а искренняя любовь, на кого бы она ни была направлена, заслуживала, по мнению Ингалоры, глубокого уважения.

Тем не менее поступки госпожи Эмеше не всегда встречали у Ингалоры понимание и участие. Сейчас танцовщица была попросту возмущена до глубины души.

– Моя госпожа, Софир прав: ваш поступок чудовищен! Я хорошо относилась к моим птицам, и они были мне необходимы… Они такие же полноправные участники празднеств, как и я.

– Но вас никто не держит в клетке, дорогая, – возразила Эмеше. – Между тем как они сидели взаперти.

– Я сама держу себя в клетке, – возразила Ингалора. – Никуда не ухожу из замка, не покидаю вас, покуда вы сами не пожелаете со мной расстаться… Разве это не заточение своего рода?

Эмеше выпустила последнюю птицу и уселась в кресло. Она выглядела уставшей, ее широкоскулое лицо покраснело, щеки чуть вздрагивали от волнения. Блестящими глазами она посмотрела сперва на огорченного вконец Софира, затем на Ингалору, бледную, с красными пятнами гневного румянца.

– Я открою вам мою тайну, – проговорила она. – Обещайте молчать… Впрочем, это не важно, потому что мои тайны совершенно никому не интересны.

Ингалора опять почувствовала то, что сама называла «приступом доброго отношения» к госпоже Эмеше. Ей с трудом удалось подавить желание подойти к ней и погладить по руке.

– Вы, наверное, уже поняли, что господин Вейенто присматривает невесту, равную себе по положению, – выговорила Эмеше, краснея, как девочка. – Я не осуждаю его. Он, разумеется, прав. Особенно если учесть его происхождение – от старшей ветви, от Мэлгвина. Я полюбила человека, который знатнее правящей королевы!

Из ее глаз брызнули слезы, но она быстро совладала сними: привычка человека, который часто плачет и может внезапно разрыдаться просто от мимолетной мысли, пришедшей в голову.

– Мне было видение, – сказала Эмеше тихо. – Сон. Может быть, меня посетил призрак… или просто то был ответ на мои мольбы… Не подумайте, я вовсе не желаю препятствовать счастью моего Вейенто: он заслужил всего, к чему стремится. Но… – Она помолчала и беспомощно заключила: – Но как же я?

Ингалора приблизилась к ней и присела перед ней на корточки. Уставилась на плачущую женщину горящими базами. А затем быстро наклонила голову и – не поцеловала, а остренько клюнула – губами ее руку.

Эмеше вздрогнула.

– Вам было видение, госпожа, – напомнил Софир тихонько. Бусины опять протестующе звякнули в кувшине, который он по-прежнему держал в руке.

– Да. Возможно, Вейенто останется со мной еще на долгие годы… Но я не должна никого неволить. Никого ни одно живое существо…

Софир поставил кувшин на место. Подобрал с пола брошенную Ингалорой пряжку. Несколько раз открыл и закрыл застежку.

Ингалора встала, отошла от Эмеше.

– Вы в своем праве, госпожа, – проговорила она ровным голосом. – Я придумаю какой-нибудь другой номер для следующего выступления.

– Я рада, что ты меня понимаешь, – величественно молвила Эмеше. Слезы высохли на ее глазах, она почти улыбалась. Успокоенная, она благосклонно кивнула Софиру, послала Ингалоре ласковый взор и выплыла из комнаты.

– Проклятье! – шепотом проговорила Ингалора, с силой ломая в пальцах дешевенький, но весьма милый браслет – подарок ее последнего «приключения».

– Совершенно с тобой согласен.

Софир уколол палец пряжкой, выронил ее, вскрикнул и показал Ингалоре капельку крови.

– Что ты мне демонстрируешь? – скривилась она.

– Ты что, не видишь? – Он с ужасом уставился на свой тонкий ухоженный палец.