Пророчество: Дитя Земли - [11]

Огонь в камине неуверенно мерцал, отражая беспокойство, царившее в ее душе. Рапсодия продолжала читать свиток и даже не подняла головы, когда Акмед вошел.

— Ну, доброе утро, Первая Женщина. Тебе нужно работать над собой, чтобы убедить фирболгов в том, что ты являешься королевской шлюхой.

— Заткнись, — автоматически ответила Рапсодия, продолжая читать.

Акмед ухмыльнулся. Он взял нетронутый чайник с подноса с завтраком и налил себе чашку; чай успел остыть. Похоже, Рапсодия встала раньше, чем обычно.

— И какой паршивый манускрипт ты читаешь на сей раз? — спросил он, протягивая ей чашку с едва теплым чаем.

Не поднимая глаз, Рапсодия коснулась чашки. Акмед почувствовал, как мгновенно нагрелись гладкие стенки, а над чаем поднялся пар. Он подул и сделал несколько глотков обжигающей жидкости.

— «Неистовство дракона». Потрясающе, прошлой ночью манускрипт неизвестно откуда появился перед моей дверью. Какое поразительное совпадение!

Акмед присел на аккуратно застеленную постель, скрывая усмешку.

— В самом деле? Тебе удалось узнать что-нибудь интересное об Элинсинос?

На лице Рапсодии промелькнула быстрая улыбка, и она посмотрела на Акмеда.

— Давай посмотрим. — Она откинулась на спинку кресла и поднесла древний свиток поближе к свече.

— «Элинсинос имеет от ста до ста пятидесяти футов в длину, а ее зубы напоминают хорошо заточенные мечи, — прочитала Рапсодия. — Она может принимать любую форму по собственному желанию, также ей подвластны и такие природные явления, как торнадо, землетрясение, наводнение или ветер. Внутри ее живота лежат камни самородной серы, рожденные в огне Преисподней, которые позволяют ей уничтожать все, на что она дунет. Она зла и жестока, а когда Меритин, ее любовник-моряк, не вернулся, она пришла в такое неистовство, что опустошила западную половину континента, в том числе и центральные провинции Бетани. Страшный пожар, устроенный ею, зажег вечное пламя в базилике — он горит там и посей день».

— Я заметил иронические нотки в твоем голосе. Ты не веришь историческим свидетельствам?

— Большей их части. Ты забываешь, Акмед, я — Певица. Мы сами пишем баллады и легенды. И мне прекрасно известно, что такое преувеличение.

— Ты и сама так поступала?

Рапсодия вздохнула:

— Ты же знаешь. Певцы, а в еще большей степени Дающие Имя, не могут солгать и сохранить после этого свой статус и способности, хотя мы можем повторять недостоверные легенды или вовсе вымышленные истории, если не выдаем их за истинные сведения.

Акмед кивнул.

— Но если ты не веришь тому, что написано в манускрипте, то почему ты встревожена?

— А кто тебе сказал, что я встревожена?

Акмед неприятно усмехнулся.

— Огонь, — самодовольно заявил он, кивая в сторону камина.

Рапсодия повернулась и увидела, что пламя почти погасло, неровные языки неуверенно лизали полено, которое никак не хотело загораться. Она невольно рассмеялась.

— Ладно, ты меня поймал. Кстати, не стану утверждать, что я полностью отбрасываю написанное в свитке. Просто некоторые вещи явно преувеличены. А кое-что, вполне вероятно, чистая правда.

— Например?

Рапсодия положила манускрипт обратно на стол и скрестила руки на груди.

— Ну, несмотря на разные мнения относительно ее размеров, я не сомневаюсь, что она… огромна. — Акмеду казалось, что Рапсодия вздрогнула. — Возможно, она и в самом деле может превращаться в огонь, ветер, воду и землю — говорят, что драконы связаны со всеми пятью стихиями. И хотя она может оказаться злой и порочной, я не верю в историю об уничтожении западного континента.

— Да?

— Я заметила, что в тех местах, где мы побывали, девственные леса, а они не вырастают на пожарищах.

— Понятно. Я, в общем-то, и не сомневался, что ты пре красно разбираешься в лесах или девственности, в конце концов, ты была таковой дважды…

— Заткнись, — рявкнула Рапсодия. На сей раз огонь отреагировал — слабое пламя выпрямилось и яростно взревело. Рапсодия отодвинула кресло, встала, решительно направилась к вешалке возле двери и сняла плащ. — Проваливай. Мне нужно поговорить с Джо. — Она решительно накинула плащ на плечи, потом вспомнила про манускрипт, вернулась к столу и сунула его Акмеду. — Благодарю за приятное чтение, — бросила она, открывая дверь. — Полагаю, не нужно объяснять, куда именно тебе следует засунуть этот свиток. — Акмед рассмеялся, и дверь за Рапсодией захлопнулась.

Зима постепенно слабела, или так только казалось. Некоторое время она мешкала, не решаясь уйти, наверное, ей не хотелось выпускать мир из своих ледяных объятий, однако ветры стали не такими яростными, а небо уже не смотрело на мир так угрюмо. Воздух ранней весны оставался чистым и холодным, но в нем уже появился запах земли, обещая приход теплых дней.

Рапсодия осторожно лезла вверх по каменистому склону, ведущему к пустоши, находившейся на самой вершине мира, широкому лугу, начинавшемуся за каньоном, который оставила после себя река, умершая много лет назад. Прежде чем выбраться на ровное место, Рапсодия дважды чуть не перевернула корзину, куда сложила вещи, необходимые для предстоящего путешествия.

Наверху ее ждала Джо, со смехом наблюдавшая за появлением сперва корзины, затем золотой головы и блестящих зеленых глаз, а через секунду над камнями возникло сияющее лицо Рапсодии — маленькая копия восхода солнца, до которого оставалось еще около часа.