Прорицание Эйвери - [11]

Сон у Эйвери сняло как рукой, и он вытаращился на старосту.

— Ты откуда всё знаешь? — спросил он.

— Наблюдаю и слушаю, что болтают в гостиной, — усмехнулся тот и стал похож на довольного кота, даже карие глаза заблестели в свете факелов. — Мои будущие работодатели говорят, что у меня хорошее аналитическое мышление. А теперь вставай, опирайся на меня, и потопали в Больничное крыло.

18 декабря 1972 года, начало второго ночи

Эйвери в двадцатый или в тридцатый раз перевернулся на другой бок и, прищурившись, оглядел Больничное крыло. Одинаковые койки стояли в палате в два ряда, ровно застеленные белыми простынями, и в этом не было ничего интересного. Однако лёжа Эйдан мог сколько угодно смотреть в окно, за которым чернело небо с висящими на нём яркими искорками звёзд.

Когда староста довёл Эйвери до Больничного крыла и сдал колдомедику с рук на руки, мадам Помфри осмотрела пострадавшего и подтвердила диагноз: переутомление. Тут же был вызван домовик, который принёс Эйдану ужин. А пока колдомедик ходила в свой кабинет за Укрепляющим зельем, староста шестого курса присел на соседнюю койку.

— Так ты не ответил, — промурлыкал он, и Эйвери чуть не поперхнулся какао.

— Если хочешь нас шантажировать, ничего не выйдет, — сказал он. — Мы уже всё попробовали, и у нас не сработало. Больше мы к этому не вернёмся, понятно?

Староста презрительно скривился.

— Ещё не хватало вас шантажировать. Просто исследовательский интерес...

— А ты после школы случайно не в Отдел Тайн собираешься? — как бы невзначай спросил Эйвери, откусывая пирожок.

Староста мигом растерял весь свой независимый и подчёркнуто официальный вид.

— У тебя что, тоже аналитическое мышление? — подозрительно спросил он.

— Не-а, — Эйвери помотал головой, стараясь выглядеть безобидным и слегка придурковатым. — У меня интуиция хорошая. Ты сам сказал, что собираешь и анализируешь информацию и что на твоей будущей работе это очень важно. И потом, ты всегда держишься так, что тебя не очень заметно. Прямо невыразимец. Вот я и подумал...

— Ага, интуиция, — фыркнул староста. — А сам логическую цепочку построил. Хитришь, Эйвери!

— А ты можешь сказать, что и кому пишет Кэрроу? — спросил Эйдан просто чтобы подколоть его. — Не знаешь?

Староста понял сразу, наверняка и за Амикусом тоже наблюдал.

— Письмо сестре он пишет, — сказал он. — Потому что когда он в последний раз так же страдал, письмо он отправил не со школьной совой, а со своей домашней.

— А почему Алекто? — спросил заинтригованный Эйвери. — Может, родителям?

— Потому что в прошлом году, когда она ещё училась, он такой дурью не маялся, — объяснил староста. — А теперь давай сюда свою сумку, и я пошёл. Долохову скажу, где ты обретаешься.

Он встал и протянул Эйвери руку:

— Всего хорошего.

— Спасибо, — поблагодарил Эйдан, сжимая сухую прохладную ладонь. Он проводил уходящего шестикурсника взглядом и в который раз отметил, что в его облике, походке и манере держаться определённо есть что-то кошачье.

Когда мадам Помфри напоила Эйвери смесью укрепляющих зелий, он притворился, что засыпает без посторонней помощи, и она оставила его в покое.

Но Эйвери не спал. Он ворочался с боку на бок и со всей доступной ему слизеринской расчётливостью обдумывал ситуацию.

Ему не повезло оказаться между двух огней. Он был для богов одним из бессчётного числа смертных, а стал мессией. Раздумывая, Эйвери всё больше склонялся к выводу, что асы не причинят ему вреда. В отличие от их врага, который был способен на всё. Конечно, Эйдан давно догадался, что напал на него именно Локи, — больше некому. Очень не хотелось переходить дорогу богу огня, покровителю лжи и хитрости, но что было делать, если уже перешёл?

Перестать переводить Эдду значило не выполнить данное богам обещание. Продолжить перевод — расстаться с жизнью. Вряд ли Локи будет предупреждать ещё раз.

Эйвери последовательно вспоминал, что он знал про бога огня, и сам удивлялся тому, что к решению проблемы он подходит абсолютно трезво, хотя одного желания коварного аса хватит, чтобы отправить его к праотцам.

В конце концов, Эйдан пришёл к поразительным выводам. Локи был полной противоположностью другим богам — хитрый, трусливый, злобный, безжалостный, способный на любую подлость или жестокую шутку. Он менял обличья, сеял хаос и разрушения, последними словами поносил тех, кто, может быть, этого не заслужил. Но в то же время он мог помочь советом или сам прийти на помощь. Даже после того, как его наказали за очередную ложь или проделку. И было в нём ещё кое-что, в наличии чего Эйдан сомневался, но ставил именно на это: Локи был любопытен.

«Плана действий здесь быть не может, — рассуждал Эйвери, натягивая одеяло на голову. — Он хаос, он непредсказуем. Но и ошибиться мне нельзя, иначе предстану пред очами священных раньше времени...»

Почему-то смерть теперь не слишком его пугала, разве что мучительная. Разумеется, если Локи решит поджарить его на медленном огне, это будет не очень хорошо. Но теперь Эйвери твёрдо знал, что не сгинет, а, может быть, даже увидит Тора снова...

Он не сомневался и в том, что, раз бог огня задал вопрос, он придёт за ответом. Эйвери вдруг пришло в голову, что он собирается обхитрить покровителя хитрости, а, значит, в какой-то мере и покровителя всех слизеринцев, — и это звучало абсурдно.