Прописные истины - [15]

Лео втянул голову в плечи. Надо попытаться достойно встретить гибель. Из этой космической ловушки не вырваться: двигатели и все приборы, кроме передатчика и одного телевизора, вышли из строя под ударами метеоритов. Чтобы их отремонтировать, надо выбраться из звездолета. Но это невозможно. Радиация в этом секторе такая, что человек в скафандре погибнет через несколько минут, даже если до этого его не убьет метеорит. И все же земляне пытались это сделать трижды. Три попытки — три смерти.

Лео кажется, что в обшивке образовалась трещина и через нее, как черный дым, вползает и завивается клубами мертвящая пустота. Сквозь трещины в титановых пластинах проникает ядовитое дыхание космоса. Его нельзя почувствовать и ощутить. Оно не имеет ни вкуса, ни цвета, ни запаха. Накапливается медленно, словно осадок на дне сосуда. Его регистрируют счетчики. Но разве они могут учесть особенности организма или все последствия цепной реакции, вызванной первичной порцией облучения?

Лео трогает рукой свою кожу, волосы, зная, что яд уже в нем, и не в силах почувствовать — в какой степени? И поэтому мучительная надежда и ожидание сливаются в мысли: а может быть, еще нет?

Лео пробует хоть на минуту отвлечься. Он думает о времени, когда человек не будет бояться космического излучения, когда научится изменять свой энергетический обмен. Лео представляет себе сегодняшнего человека в космосе — букашку, пригодную для жизни только в крохотном мирке. Он носит часть этого мирка с собой, как улитка домик. Когда домик разбивается, погибает и его жилец.

Сейчас человек добывает энергию в основном из пищи и кислорода. Только малую часть солнечных лучей и радиации он поглощает непосредственно и отдает через волосы — в виде избыточной радиации, через кожу — вместе с теплом.

«Космос убивает нас одним ударом — мощной порцией излучений, — думает Лео. — И все же мы продолжаем свой путь. Иначе мы были бы только букашками. Когда-нибудь люди научатся менять энергетический обмен, хотя бы у космонавтов, чтобы они могли усваивать большие дозы излучения».

Он еще не вычеркнул себя из списка, но когда думает о космонавтах, то употребляет слово «они», а не «мы».

Черная бездна с неподвижными светляками простирается вокруг. Она не враждебна людям, — просто безразлична к их судьбе. У нее свои законы, и тот, кто их не знает, обречен на гибель, вот и все. Люди открывают тайны, совершенствуют свои звездолеты, но загадки космоса неисчерпаемы. А каждая нераскрытая тайна увеличивает опасность. Чем дальше от Солнечной системы, тем больше таких загадок.

Лео в эти последние дни жизни чаще вызывал в своем воображении родину — Солнечную систему. Он родился на искусственном спутнике Земли, где работали его родители, воспитывался в интернате на Земле. Юность его прошла на Марсе: среди песчаных оранжевых пустынь, урчащих вездеходов и пышных оранжерей под пластмассовыми колпаками. Там осталось все самое дорогое. С той поры по часам звездолета минуло пять лет, а по календарям Земли и Марса — много десятилетий. И там все изменилось. Но все же там родной край: знакомые трасы ракет, раскрытые тайны, голубоватая звездочка в черноте. Хорошо, что у человека остаются воспоминания и он может выбирать лучшие из них.

— Этот звездолет более совершенен, — доносится голос Альвы, не сводящего глаз с экрана.

Лео думает: «Более совершенен… Что стоят эти слова перед бесконечностью космоса?»

— Приготовиться к передаче! — раздается команда Петра.

«Что ж, долг прежде всего! Надо передать им информацию». Это помогает Лео взять себя в руки.

Земляне начинают передачу фильмов. Лео видит на контрольном экране первые кадры о Земле, думает: «Там, в чужом звездолете, возможно, тоже видят нас. Они будут иметь представление о встречных, о замурованных в титановом гробу, в прошлом — сверхмощном звездолете».

На экране мелькают геометрические фигуры, карты звездного неба, схемы атомов. Затем — этапы истории Земли: города, искусственные спутники, космодромы… Все это сжато и отрывочно — нет ни радостей, ни огорчений…

Лео смотрит на экран. Сейчас на нем появится ответ, если…

Он невольно бросает взгляд на часы-календарь. Сейчас они идут так же, как часы людей на Земле и Марсе. А в полете движение часовых стрелок означало, что на родине проходят дни, недели… Когда Лео смотрел на стрелки в полете, ему казалось, что он видит, как время кропотливо ткет паутину морщин на лице любимой…

И только сейчас, после катастрофы, его часы идут так же, как часы землян. Но это ничего не значит. Время родины успело уйти вперед на столетия, и Магда так никогда уже и не узнает о том, что сталось с ним…

На экране появляется ответ чужого звездолета. Сначала земляне видят космонавтов в его кабине. Масштаб внизу экрана показывает, что их размеры намного превосходят размеры людей. Рост выше пяти метров. Лиц нельзя рассмотреть. Космонавты заключены в какие-то мерцающие полупрозрачные оболочки. Вспыхивают и гаснут маленькие молнии вокруг голов.

«Они имеют энергетические оболочки, — думает Лео. — Интересные существа… Таких мы еще не встречали…» Он медленно поднимает руку, застегивает воротник. Спазмы в горле прошли.