Пропавший - [8]

– Тяжелый чемодан, – сказал человек, встретивший его на пороге. Он был в шортах и майке без рукавов, демонстрировавшей густую поросль, которой, в отличие от лысой головы, было покрыто его тело.

В знак приветствия Могенс молча кивнул. Его так одолела одышка, что он не мог выговорить ни слова.

– Но вам не сюда – выше, – сказал мужчина, вынимая из кармана ключ.

Половины немецких слов Могенс не понял.

– Оплата?

– Закинете мне завтра утречком, – ответил немец, кивнув на почтовую щель в двери. – На вашего брата-скандинава можно положиться, – добавил он, вручая Могенсу ключ.

Войдя в темную прихожую, Могенс опустил чемодан на пол, зашел в комнату и включил свет. Двухкомнатная квартирка напоминала его собственную на Лангеброгаде. Из мебели в ней было лишь самое необходимое. Без прикрас и без всяких там штучек-дрючек. Он нашел ее на одной из страниц Интернета, на которых размещаются частные объявления о квартирах, сдающихся на время отпуска. В большинстве случаев хозяева сдавали квартиры, не сообщая об этом в налоговую инспекцию, плату брали наличными, не спрашивая у постояльцев ни паспорта, ни удостоверения личности. Эту квартиру Могенс выбрал потому, что ее соглашались сдать на длительное время. Он написал хозяину, что живет в Осло, приедет, чтобы повидаться с друзьями, и еще не знает, на какой срок задержится в Берлине. Хозяин согласился при условии, что Могенс заплатит за две недели вперед. И хотя Могенс сам не знал, сколько ему придется здесь прожить, эта квартира, принимая во внимание сложившиеся обстоятельства, показалась ему самым надежным укрытием.

Наутро Могенс был на балкончике и разглядывал улицу. Ночью он почти не спал. Густые деревья скрывали от его глаз кафетерии внизу, но голоса посетителей доносились наверх. С безоблачного неба светило солнце, и было уже довольно жарко. Даже слишком жарко. В который уже раз он достал из кармана айфон и проверил, нет ли новых сообщений. Однако их все еще не было. Тогда он переключился на информацию и стал просматривать газетные новости. Ни на одном портале, ни в «Политикен», ни в «Берлингске тиденде», ни в «Экстра бладет» не упоминалось о происшествии. Возможно, оно было слишком мелким, а возможно, полиция, ведя расследование, нарочно не хотела поднимать шум. Могенс вздрогнул при мысли, что в этот самый момент, они, может быть, проводят обыск в его квартире. Может быть, они опрашивают соседей или сослуживцев. Наверняка они свяжутся и с его родственниками. Это не потребует много времени: у него не осталось никого, кроме младшей сестры, да и с той они уже год как не виделись. Интересно, что подумает Луиза, когда к ней вдруг явится полиция и начнет про него расспрашивать! Думать об этом не хотелось, потому что это сразу испортило ему настроение.

И тут вдруг заработал телефон, и на экране возникло сообщение от Schumann48: «Glad that you are finally here»[7].

На какую-то долю секунды он забыл про чувство раскаяния, которое поднялось в душе при мысли о сестре. Все равно это уже не имеет значения! Ведь сейчас для него начинается новая жизнь. Он открыл почту и прочитал содержание послания.

6

Берлин, 14 сентября 2013 года

В лучах заходящего солнца электричка линии S7 Потсдамского направления неторопливо совершала извилистый маршрут по району Шарлоттенбург. Могенс в переднем вагоне глядел в окно, высматривая название следующей станции. Несмотря на четкие инструкции, присланные по электронной почте, он боялся сойти не на той остановке. Когда поезд въехал на станцию Шарлоттенбург, он, посмотрев на план, с облегчением убедился, что до станции Берлин-Грюневаль, где ему следовало выйти, осталось еще две остановки. Он был доволен, что место условленной встречи находится за городской чертой, потому что рад был как можно дальше оказаться от Фридрихсхайна, где окопались датчане, хотя название места, в котором была назначена встреча, – Тойфельсберг[8] – несколько его смущало.

Парик Могенс не стал надевать, оставив его в съемной квартире, и удовольствовался тем, что спрятался за солнцезащитными очками. В Сети до сих пор не было никаких газетных материалов по поводу совершенной им кражи, даже районная газета «Кристиансхавнер» не удосужилась упомянуть о таком происшествии. Это заставило Могенса усомниться в том, что его преступление когда-либо станет достоянием гласности. Это казалось очком в его пользу при устройстве дальнейшей жизни. Несмотря на крупный размер похищенной суммы, он понимал, что такие деньги не обеспечат его навечно, однако это был хороший стартовый капитал, и у него уже имелись планы, как построить чудесную, восхитительную жизнь. Достаточно избегать контактов с официальной властью – как датской, так и немецкой, и можно жить спокойно, ничего не опасаясь.

Двенадцать минут спустя он сошел с электрички на станции Берлин-Грюневальд и направился к вокзальчику с небольшой колокольней, а оттуда дальше, в сторону леса, за которым прятался Тойфельсберг.

«Фестиваль-чертопляс», – гласила надпись на ярком плакате с изображением огненного трезубца. Плакат был выставлен на подступах к обширному лесному массиву перед небольшим кафе, которое одновременно служило пунктом велопроката. Плакат оповещал публику о том, какие артисты и музыканты примут участие в трехдневном фестивале танцев и музыки, который проводился на территории заброшенной радарной станции на вершине Тойфельсберга. Перспектива оказаться среди музыкального столпотворения Могенсу не понравилась, но он покорно побрел вдоль опушки, следуя указательным стрелкам, укрепленным на деревьях на расстоянии нескольких сот метров одна от другой.