Пропавший чиновник - [54]

— Вы были несчастны в браке?

— Что вы! Вполне счастлив!

— Не может быть. Не покидают же свою жену, когда счастливо живут с ней.

— Конечно, нет!

— Значит, вы были влюблены в другую? У вас была связь с какой–нибудь женщиной?

— Нет! Нет! Для меня не существовало никого, кроме жены.

— Но ведь полиция обнаружила стихотворение, посвященное одной девушке, продавщице из киоска. Его нашли при обыске в вашей квартире на улице Херлуф–Троллес- гаде. Как вы это объясните?

— Это же было так давно. Просто юношеское увлечение. Это не имеет никакого значения. Ни малейшего!

— Как фамилия этой женщины?

На этот вопрос он не может ответить. Зачем причинять неприятности ни в чем не повинной продавщице из киоска? Да он и не помнит ее фамилии.

Но почему он поссорился со своей женой? Почему они стали врагами?

Да они вовсе не ссорились. И никогда не были врагами.

Значит, тут было взаимное соглашение? Жене было известно об его плане? И все было задумано для того, чтобы получить страховку?

Нет! Нет! Его жена ни о чем не подозревала. Он и сам не думал о страховой премии.

— Послушайте, надо вам, наконец, собраться с мыслями! — говорит полицейский комиссар Хадерслев. — Отвечайте толком на мои вопросы. И хорошенько думайте!

Амстед думает, думает. Но он не в состоянии придумать объяснение, которое удовлетворило бы полицейского комиссара.

— Сколько вы получили по лотерейному билету?

— Лотерейному? Вы, значит, и про это знаете?

— Да, мы знаем больше, чем вы думаете. Но будьте любезны ответить на вопрос.

— Билет выиграл пятьдесят тысяч!

— Так. Но у вас была половина билета. Значит, вы получили двадцать пять?

— Да!

— Почему вы утаили выигрыш от вашей супруги?

— Я и сам хорошенько не знаю! Все это было так странно. Я сам не знал, что мне делать с этими деньгами. Я просто хранил их. Спрятал их в свой стол в министерстве.

— Вы хотите сказать, что не преследовали никакой определенной цели? Вы же после жили в деревне на эти деньги!

— Я получил деньги еще до того, как решил отправиться в деревню.

— Когда вы решили ехать в деревню?

— Это решение созрело внезапно. После самоубийства Могенсена.

— Вы уверены, что Могенсен покончил с собой?

— Да! А что еще могло с ним произойти?

— Спрашивать будете не вы. Я спрашиваю, убеждены ли вы, что Могенсен умер по своей воле?

— Да!

— Это ваш школьный товарищ?

— Да. Мы учились в одной школе.

— И вы постоянно с ним встречались?

— Только изредка. Я знал, где он живет. И посылал ему иногда… маленькое пособие.

— Пособие? Что за пособие? Почему пособие?

— Могенсен был очень беден. Я иногда давал ему немного денег. И поношенные вещи. Моя жена думала, что я дарю эти вещи посыльному из министерства.

— Почему вы скрывали от жены, что знакомы с Мо- геисеном и помогаете ему?

— Не думаю, чтобы он пришелся ей по душе. Это был человек со странностями. Он часто говорил весьма… весьма смелые вещи. И был не очень опрятен.

— У вас была особая причина оказывать помощь Мо- генсену?

— Нет!

— Зачем же вы это делали?

— Он был очень беден.

— Но в Копенгагене бедняками хоть пруд пруди. Не могли же вы всех их поддерживать. Почему же именно Могенсена? У вас на это была особая причина?

— Нет.

— Значит, только по доброте души?

— Я же знал Могенсена. Это был мой школьный товарищ.

— И много вы давали Могенсену?

— Только маленькие суммы. Лишь когда я выиграл деньги в лотерее, я дал ему более. значительную сумму.

— Что вы называете «значительной суммой»?

— Тысячу крон.

— Да, это щедро! И у вас действительно не было другой причины, кроме сострадания, для такой щедрости по отношению к старому школьному товарищу?

— Я думал, что хорошо бы ему снять комнату получше. И купить себе что–нибудь из платья. Тогда он, может быть, и работу какую–нибудь получил бы.

— А как он распорядился вашими деньгами?

— Этого я не знаю. Думаю, что он, к сожалению, потратил их на покупку динамита.

— Но нельзя же попросту купить динамит у первого попавшегося лавочника. Каким путем он достал его?

— Не знаю!

— А ведь вы сами интересовались взрывчатыми веществами. Читали пространные труды на эту тему. Откуда у вас этот интерес?

— Чисто профессиональный. В связи с моей работой в министерстве. Нам предложено было дать заключение об одном проекте, о так называемых «механических солдатах»: это особого рода мины. Вот мне и пришлось ознакомиться с некоторыми техническими вопросами.

— Вот оно что! А вы совершенно уверены, что дело обстояло именно так?

Да. А как же еще?

— Вопросы задаю я. Запомните это хорошенько. Не было ли у вас личного интереса к взрывчатым веществам?

— Нет. Личного интереса не было.

— Ведь частному лиду вроде Могенсена невозможно раздобыть динамит. Вы согласны? Какие у него могли быть связи?

— Это мне не известно!

— Вам самому, например, было бы гораздо легче достать динамит. Если вы по долгу службы занимались минами и «механическими солдатами», то для вас не составило бы труда добыть немного динамита!

— Это нелегко.

— Даже для вас?

— Во всяком случае, пришлось бы преступить закон.

— Ясно. А такой человек, как вы, не способен на преступные махинации?

Теодор Амстед не отвечает.

— Во всяком случае, Михаэлю Могенсену было гораздо труднее достать динамит, чем вам. Разве не так?.