Пропавшие девочки - [27]

Позже тем вечером мы с Ник пошли к Паркеру и вместе с ним в хлам напились СоКо. Ник пошла наверх, чтобы попить воды, а я начала плакать и, когда Паркер положил руку мне на плечо, поцеловала его. Когда Ник вернулась, у нее было такое смешное выражение лица, как будто она пришла на вечеринку, где ни с кем не знакома.

И тем не менее той ночью мы с Ник спали вместе, бок о бок, как в детстве. В последний раз.

– Как поживает твоя мама? – У нее такой явный деланый акцент, словно мы в Теннесси, а не в Вирджинии. Я заметила, что женщины говорят так, когда собираются произнести что-то, что тебе не понравится. Как будто, если проглатывать все согласные, будет сложнее расслышать, что они говорят. Приторное лицо, приторные слова.

– Я знаю, что ей пришлось пройти через… небольшую депрессию.

Она произносит последнее слово так, будто это какое-то ругательство.

– Она в порядке, – отвечаю я.

Мы снова остановились. Теперь мы почти у кромки воды.

За темной полоской мокрого песка, словно жидкий металл, блестит океан. Какая-то женщина (может, журналистка?) заинтересовалась нашим разговором. Приблизившись к нам, она щелкает кнопкой на небольшом диктофоне.

– У нас все отлично.

– Приятно слышать это. Передай своей маме привет от Куки.

– Простите за беспокойство. – Репортерша поравнялась с нами и, не замечая Куки, сует свой айфон мне в лицо. По виду не скажешь, что ей действительно неловко меня беспокоить. Она явно страдает лишним весом. На ней нейлоновый костюм. Под мышками расползаются темные круги.

– Меня зовут Марджи. Я из «Вестника побережья». – Она делает паузу, словно ожидая, что я начну аплодировать. Но я не издаю ни звука, и она продолжает: – Я хотела бы задать вам несколько вопросов.

Куки издает негодующий возглас, так как репортерша без зазрения совести становится прямо перед ее носом, полностью закрывая ей обзор.

– Может, займетесь чем-нибудь полезным? – Я скрещиваю руки на груди. – Например, возьмете интервью у Сноу?

– Я в поисках разных интересных историй, – отвечает она с готовностью. У Марджи большие выпученные глаза, и она практически не моргает, что делает ее удивительно похожей на исключительно тупую лягушку. Но она не тупая. Это я вам точно говорю. – Я живу рядом с Сомервиллем. Ты ведь из Сомервилля, да? Это ведь ты попала в ту ужасную аварию. Это было недалеко отсюда, так ведь?

Куки издает неодобрительное сопение.

– Уверена, она не хочет об этом говорить, – заявляет она, бросая в мою сторону полный надежды взгляд. Она явно хочет, чтобы я опровергла заявление журналистки.

К этому моменту по моей спине струится пот, а вокруг целыми стаями кружат жирные крупные оводы. Внезапно я понимаю, что мое единственное желание – сбросить одежду и помыться, соскрести со своей кожи этот день вместе с Куки и этой репортершей с глазами рептилии, которая лениво смотрит на меня, словно я – насекомое, которое она готовится проглотить.

Чуть дальше по пляжу коп, похожий на папочку, машет руками и кричит что-то, чего я не могу расслышать. Но его жесты ясны. Он хочет сказать, что здесь мы закончили. Я чувствую огромное, непередаваемое облегчение.

– Слушайте, – собственный голос кажется мне чужим, слишком высоким, и я прочищаю горло, – я пришла сюда, как и все, просто чтобы помочь. И знаете что, я правда считаю, что мы должны сосредоточиться на поисках Мэдлин. Идет?

Куки мурлычет что-то, что звучит одновременно одобрительно и немного разочарованно.

Репортерша Марджи все еще стоит, вцепившись в свой дурацкий айфон, словно это волшебная палочка. Я разворачиваюсь и направляюсь обратно к парковке, а толпа снова разбивается на небольшие группы. Люди переговариваются тихо, почти благоговейно, как будто только что закончилась церковная служба и всем нам неудобно начать разговаривать обычными голосами.

– Как ты думаешь, что случилось с Мэдлин Сноу? – кричит репортерша мне вслед громко и равнодушно, слишком равнодушно.

Я замираю. Может, это просто мое воображение, но мне кажется, что толпа тоже замирает, что на секунду время останавливается и этот день превращается в один кадр. Фильтр – сепия. Разбеленные пятна серого и желтого. И спокойное серебристое море.

Марджи все еще смотрит на меня, не моргая.

– Может, ее просто все достали, – отвечаю я. Горло жжет от жары и соли. – Может, она просто захотела, чтоб ее оставили в покое.

ТЫ НАМ НУЖЕН!

Подпиши наше обращение и присоединись к борьбе за безопасные улицы!

В воскресенье 19 июля 9-летняя Мэдлин Сноу была похищена из машины своей сестры, оставленной на парковке у «Биг Скуп Айс-крим + Кэнди Шоп», округ Шорлайн Каунти. В прошлом году финансирование полиции округа было сокращено на 25 %, из-за чего многие участки столкнулись с нехваткой персонала.

Комиссар полиции Грэгори Пуласки поднял вопрос о необходимости обратиться к властям с требованием увеличить объемы финансирования до уровня, предшествующего сокращению. «В тяжелые времена люди впадают в отчаяние. Когда люди в отчаянии, они способны на отчаянные поступки. Чтобы работать эффективно, нам нужно наращивать свое присутствие на улицах, разрабатывать учебные программы, нанимать лучших сотрудников и сотрудниц и удерживать в наших рядах. Это стоит денег. И точка».