Пропавшее ущелье - [21]

— К этому можно добавить еще одно, — неожиданно проговорил Кожухов.

Все обернулись в его сторону. Кожухов сидел в самом углу палатки, и свет от настольной лампы скупо освещал его лицо.

— Советские ученые готовятся начать штурм Космоса. Великая мечта Циолковского близка к осуществлению. Думаю, я не ошибусь, если скажу, что титан многое сделает для производства ракет дальнего действия.

— А вы откуда знаете о титане? — удивленно спросил Малинин.

Кожухов замялся с ответом, а потом уклончиво сказал:

— Да так… Кое-что читал…

— Друзья, спать, — поднялся Бархатов. — На сегодня хватит.

Молодежь пыталась протестовать, но Василий Яковлевич оказался непреклонным. Все разошлись по своим местам.

НЕСОСТОЯВШЕЕСЯ ИСПЫТАНИЕ ПАРАШЮТА

В последующие несколько дней перенести лагерь не удалось. В горах бушевала непогода. Альпинисты отдыхали, а геологи занялись разбором накопившихся образцов горных пород; их сортировали, укладывали в специальные ящички и мешочки. Когда прошла непогода и снова засияло солнце, Бархатов решил оставить лагерь в котловане, потому что лучшего места отыскать не удалось. По утрам он со своими помощниками уходил на геологические поиски, методически обследуя долины и ущелья, пробираясь все дальше в горы.

Щербаков и Осередко прокладывали им путь, ведя разведку подступов к вершине, на которую указал им старик-колхозник. В этих вылазках участвовал и Рашид, увлеченный альпинистским спортом.

Опытный глаз Михаила определил, что взобраться на вершину будет трудно. Со стороны лагеря она выглядела абсолютно неприступной, в сплошных обрывах, и лишь желоба — пути лавин спускались к леднику. Дорогу к гребню вершины следовало искать в другом месте.

В эти дни произошел случай, снова заставивший Щербакова насторожиться.

Возвратившись однажды в лагерь, Михаил заглянул в палатку, где хранились образцы минералов и застал там одного Кожухова. Тот сидел за столом и, рассматривая образцы, что-то быстро записывал, не сразу заметив Щербакова. Молодой человек имел возможность несколько минут наблюдать за ним.

Больше всего поразило Михаила лицо Кожухова. На нем и следа не осталось от обычного добродушия. Теперь оно выглядело необыкновенно строгим; на лбу его собрались морщинки, и загоревшие щеки не казались одутловатыми. Михаилу даже почудилось, что эта лицо он где-то уже видел, но где и когда — вспомнить не мог.

Заметив альпиниста, Кожухов смутился. Начал было собирать разбросанные по столу листки, но тут же остановился, небрежно сказал:

— А-а, Михаил Георгиевич… А я вот решил кое-что записать из нашей жизни… Ведь это интересно, может быть, даже книгу сочиню. Я даже название придумал: «Лагерь в горах». Или еще лучше: «На крыше мира».

Щербаков сделал вид, что поверил:

— Ну, тогда не буду мешать, — заявил он и вышел из палатки.

Вечером, оставшись наедине с Бархатовым, Михаил поделился с ним своими подозрениями.

— А знаете, Василий Яковлевич, — сказал он, — я все больше убеждаюсь, что ваш школьный приятель далеко не так прост. Вы обратили внимание на его замечание о титане? Для счетного работника, за какого он себя выдает, это не совсем обычно. Подозрителен и его интерес к вашим образцам…

И Михаил рассказал о встрече с Кожуховым в палатке.

— У меня сложилось впечатление, что он не просто ходит на прогулки в горы, чтобы похудеть, а что-то ищет, — закончил Щербаков.

Реакция Бархатова удивила Михаила. Торопливо, словно извиняясь, он сказал:

— Да, да… При первом же удобном случае я его отправлю в санаторий. Но вы пока никому ничего не говорите.

…В отношениях между Щербаковым и Малининым не проявлялось открытой неприязни. Михаил, казалось, забыл о памятном разговоре с Виктором и держался с ним ровно, стараясь не вызывать новых осложнений. Малинин не выдавал своего состояния. С Леной он был предупредителен, не преследовал ее излиянием своих чувств, но в один из вечеров, может быть, помимо собственной воли, Виктор заговорил с ней об этих чувствах. Они возвращались к палаткам с прогулки. Малинин, сдерживая волнение, сказал:

— Лена, я ведь все вижу… Что ж, желаю тебе счастья.

— Погоди, Виктор… О счастье говорить еще рано.

— Но друзьями мы с тобой можем быть? — тихо спросил Виктор.

— Конечно…

— Помни, Лена, — продолжал Малинин, — что бы с тобой ни случилось в жизни, ты всегда можешь рассчитывать на меня, — и добавил. — Я ведь однолюб…

Лена думала о своем.

— Я не виновата, Виктор, это сильнее меня, — ответила девушка… — Можно ничего не пожалеть для другого человека, но чувства, если их нет, не отдашь.

— Да, я понимаю, ты не виновата… Хоть, может быть, и ошибаешься.

— Возможно.

— А если он не такой, каким тебе кажется?

— Не нужно, Виктор. Прошу тебя, ничего о нем не говори. Он, действительно, нравится мне, хоть и не знаю, как он сам ко мне относится.

— Спасибо за откровенность, — глухо проговорил Малинин.

— Обманывать тебя не хочу. Ты не сердись, а пойми…

На этом разговор кончился. Малинин не возобновлял его больше.

Приближалось воскресенье — день, когда Михаил должен был испытать свое изобретение. В пятницу, воспользовавшись свободным вечером, Щербаков достал из чемодана свой парашют. Около него собрались остальные участники экспедиции. Всех интересовало устройство парашюта. Посыпались вопросы, и Михаилу пришлось подробно рассказать о нем.