Пропавшая экспедиция - [82]

Он не мог просто придти на прием к Каиафе, и поделится с ним своими мыслями. Первосвященник ни за что не стал бы беседовать с бродячим проповедником. Представьте себе: мог бы представитель какой-либо религиозной секты попасть на прием к митрополиту всея Руси? Первый же чиновник от церкви, к которому он вынужден был бы обратиться с данным вопросом, отправил бы его куда подальше. Другое дело, если среди служащих митрополита у вас есть свой человек, можно попробовать договориться о встрече.

Иуда был вхож к первосвященнику, и Иисус попросил его организовать ему встречу с Каиафой. Но Каиафа, ни под каким видом, не хотел беседовать с тем, кого считал еретиком, не достойным аудиенции первосвященника. Он бросил Иуде примерно такую фразу: «Я буду говорить с этим еретиком, только тогда, когда его приведут ко мне под стражей!». У Христа появилась надежда на то, что первосвященник все-таки выслушает его, хотя бы на таких условиях. И он согласился.

Конечно, он понимал ту степень риска, на который он шел, приняв такое решение. Он знал, что если состоится суд синедриона, то по закону ему не смогут предъявить обвинения, которые караются смертью. Он не совершал ничего, за что должно последовать наказание. Но это по закону. Иисус понимал, что его могли убить и не доведя до Каиафы, могли состряпать ложное обвинение. Короче говоря, и в те времена, как и сейчас, существовало множество способов избавиться от неугодного человека, минуя закон.

Некоторые меры безопасности он все же принял. Иисус сделал так, что арест его состоялся в присутствии учеников, это гарантировало то, что его уже не смогут убить тайно, без суда и следствия. Вот почему он молил Бога — «да минует меня чаша сия». Человек, идущий на верную смерть, не станет молить Бога о пощаде, он знает, что другого варианта просто не существует. Солдат, который бросается под танк с гранатой, не надеется та то, что случай спасет его, даже если граната не взорвется, танк все равно его раздавит.

А тут были варианты. Потому и молился он о благоприятном исходе своей миссии. Ему все-таки удалось побеседовать с Каиафой, более того, ему удалось убедить его в том, что первосвященник является лишь марионеткой в руках тех, кто действительно правит миром. Если бы ему не поверили, то в казни не было бы никакого смысла. Ему поверили, но испугались тех сил, с которыми придется столкнуться, если они пойдут по пути, предложенному Иисусом. Поэтому и решено было Христа предать смерти, а об учении его забыть навсегда. Священники синедриона нашли лжесвидетелей, и пытались под пытками вырвать у Иисуса признание в том, чего он не совершал. Но никакие пытки не сломили его волю, и добиться признания в том, за что могли бы приговорить к смерти, не удалось.

У иудеев было в то время два способа казни: побитие камнями и вливание в горло расплавленного металла. Распятие — это был исключительно римский способ. Не добившись ничего, священники отдали Христа на расправу римлянам, обвинив в том, что Иисус подстрекает народ к восстанию против римского владычества.

Хватало и таких проповедников среди иудеев. Их римляне казнили без суда и следствия, распинали на перекладине в виде буквы «Т», но не на кресте, как считается в христианской религии. Крест — это языческий символ, символ солнца. Когда на Никейском соборе Христа большинством голосов назначили на должность бога, римское орудие казни — перекладина, превратилось в божественный символ — крест.

Но Иисус Христос не был распят римлянами. Иудейские священники просчитались, они не знали, что еще до ареста Иисуса, Понтий Пилат беседовал с ним, и признал то, что его учение никаким образом не может угрожать римскому владычеству в Иудее. Об этом он написал письмо императору Тиберию. Письмо это хранится в библиотеке Ватикана.

Никакого суда над Христом у Понтия Пилата быть не могло. Иудеи не были гражданами Рима, для римлян они были варварами, дикарями, и не могли рассчитывать на суд согласно римскому праву. Тех, кто обвинялся в преступлениях против римской империи, казнили без суда и следствия властью центуриона. Прокуратор не занимался лично судьбой каждого иудея, обвиняемого в покушении на римскую власть. Но тут был особый случай, Понтий Пилат лично знал обвиняемого, и считал его невиновным. Прокуратор отчитывался только пред кесарем, а перед ним он уже оправдал Христа, потому он его просто отпустил.

Сцену из Евангелий, где Пилат обращается к народу, с вопросом: «Кого вам отпустить?», где умывает руки, публично отрицая свою вину в казни невиновного — это можно отнести лишь к фантазии авторов. Приняв решение, он не стал бы советоваться с народом, который презирал и ненавидел, считал дикарями и варварами. Должность прокуратора соответствовала должности гаулейтера в фашистской Германии. А гаулейтер никогда лично не занимался судьбой каждого пойманного партизана, и уж, тем более, не мог снизойти до того, чтобы обратиться к народу покоренной страны за советом.

И в данной рукописи ничего похожего нет, как нет упоминаний о казни Христа и во многих других, не ставших каноническими, евангелиях, здесь сказано, что Понтий Пилат, не признав вины, отпустил Иисуса Христа. Но истерзанный пытками во время суда синедриона, он не мог идти сам. Его последователи положили тело на плащаницу, и унесли на ней, как на носилках. Кровоточащие раны и оставили следы на плащанице, мертвое тело не могло бы оставить таких следов. Таким образом, знаменитая Туринская плащаница действительно хранит следы, оставленные на ней телом Иисуса Христа, но не мертвого, а живого. После того, как раны зажили, он отправился в Индию, где стал известен под именем Исса Юз-Асаф. Там он, продолжая свое учение, прожил до глубокой старости, умер, и был похоронен в местечке Шринагар возле города Кашмир.