Пропавшая экспедиция - [63]

Распластав искореженные крылья, самолет с поломанными винтами лежал у самого берега реки. Похоже на то, что отказали сразу все три мотора, и пилот пытался посадить машину в ущелье, но подходящего места для посадки не было. От удара о землю самолет переломился, и задняя часть фюзеляжа лежала под углом, образуя рваную рану в теле изувеченной машины. Подойдя поближе, мы увидели характерный след от удара молнии на капоте правого двигателя.

Попадание молнии в самолет не всегда приводит к катастрофе, если не поражены основные системы, он может продолжать полет, что не раз бывало в истории авиации, но тут молния попала в двигатель, и видимо отказали все электросистемы, моторы остановились, самолет упал.

— Ну, вот, — сказал Николай Иванович Жан Полю, показывая рукой на след от удара молнии, — а ты говоришь: «Кочевники самолет сбили».

— Если это не простая случайность, — сказал доктор Архангельский, — то его сбили боги.

— Здесь простых случайностей не бывает, — ответил Валера, — их просто не выпустили обратно, из этого мира, наверное, они узнали что-то такое, чего знать не должны.

— Не будем гадать, — сказал я, — попробуем проникнуть в самолет, может быть там, найдем ответы на наши вопросы.

Через отверстие в фюзеляже мы вошли внутрь машины, страшная картина предстала перед нами. Истлевшие тела тех, кто составлял экипаж самолета, лежали в позах, в которых их настигла смерть. Скелет командира, скалясь зловещей улыбкой высохшего черепа, сжимал штурвал, второй пилот лежал, уткнувшись в приборную доску, руки бортмеханика застыли на рычагах управления двигателями, череп штурмана лежал на планшете с картой.

Николай Иванович осторожно вытащил карту из-под черепа мертвеца, развернул ее, и ахнул:

— Боже мой! Вы только посмотрите!

На карте было изображено то самое таинственное капище эльмов, сопровождаемое надписью «Kloster», рядом, с северо-восточной стороны горы, была изображена посадочная площадка. Мы поднимались по юго-западному склону, и естественно, видеть эту площадку никак не могли.

— Оказывается, немцы садились возле капища, но зачем? Ведь войти в него невозможно! — сказал я.

— Но тут написано не «капище», а «монастырь», — возразил доктор Архангельский, — если бы имелось ввиду капище или храм, словом — место для проведения ритуальных обрядов, то было бы написано — «Tempel»!

— Может быть, — сказал я, — разница в терминах не так существенна?

— Нет! Существенна! — ответил доктор. — Члены экспедиции, которая отправлялась на поиски древних тайн, связанных с религиозными и эзотерическими знаниями, не могли спутать два понятия: «капище» и «монастырь». Они знали, что это именно монастырь!

— Но сванги называют его капищем, — возразил я.

— Сванги понятия не имеют о том, что такое монастырь, у них нет монастырей, следовательно, нет и термина для обозначения этого объекта.

— Но откуда немцы знали, что это именно монастырь? Откуда они вообще знали о том, что он существует?

— Видимо от тех, кто их сюда направил, они искали именно этот монастырь!

— Значит, буддийские монахи знают все о мире, затерянном в глубине веков? Но откуда?

— Видимо знают, раз направили сюда эту экспедицию, а вот, откуда, это уже совершенно другой вопрос.

— Странная получается картина, — сказал Николай Иванович, — сначала Актар случайно проговаривается об этом загадочном капище, в которое нельзя войти. А войти действительно нельзя — в этом мы убедились, потом Ждан ведет нас к нему, нам зачем-то раскрывают страшный секрет существования таинственной земли эльмов, потом оказывается, что и немецкая экспедиция стремилась туда, и даже оборудовала посадочную площадку неподалеку от этого капища или монастыря. Но зачем, если войти туда невозможно!!?

— Значит, войти туда все-таки можно, и немцы там наверняка побывали, — сказал доктор Архангельский, — иначе все это не имело бы смысла.

— Нужно приземлиться на обозначенной тут посадочной площадке, — сказал Валера, — и попробовать подойти к монастырю, или капищу с этой стороны.

— Давайте сначала осмотрим самолет, а потом уже будем строить планы, — сказал я.

Шаг за шагом осматривая внутренности кабины и грузового отсека, мы обнаружили планшет с документами. Доктор Архангельский вчитывался в содержимое документов, молчал. Мы в напряжении ждали. Наконец, Николай Иванович спросил:

— Ну что, доктор, Вы что-нибудь понимаете?

— Нет, — ответил тот, — пока ничего не понимаю, похоже, что записи зашифрованы. Что скажешь, разведка? — обратился он к Валере.

— Я знаком с немецкими системами шифрования времен второй мировой войны, возможно среди этих документов имеются и ключи, но нужен компьютер, я напишу программу по известным мне алгоритмам, и попробуем расшифровать.

— А ноутбук мы с собой не захватили, — сказал я, — придется возвращаться в лагерь, то есть в селение свангов.

— Не понимаю, — сказал Николай Иванович, — какой смысл им было шифровать документы, если кроме них ими здесь никто воспользоваться не может, ведь не думали же они, что через много лет мы окажемся в этих краях.

— Смысл был, — ответил доктор, — они беспокоились о том, чтобы документы не могли быть понятны посторонним в том случае, если они попадут в чужие руки при подготовке экспедиции или по возвращению. Мало что может случиться с самолетом, пока он достигнет этой чертовой долины, и провалится вглубь веков. А вот, смотрите, интересный листок! Это уже не шифровка, а открытый текст, только содержит он какие-то непонятные фразы, похоже, что это заклинания или молитвы, переданные им буддийскими монахами.