Пропавшая дочь - [34]

.

– Тогда ты пойдешь со мной, через эту дверь, прямо сей…

И тут Отец понял, что Рори был таким откровенным, решительным и громкоголосым только потому, что в коридоре за дверью наступила зловещая тишина. И в следующую секунду дверь резко распахнулась. Прежде чем он смог обернуться, воздух за его головой взорвался белым светом, а в ушах раздался свист, какой издают киты, плывущие в холодной тьме под льдинами. Прежде чем оглохнуть, Отец успел сказать себе, что он был уже так близко. Наконец получил имена. Два имени: Алексис и Борис. У него уже было что-то. Но теперь он умрет.

Ощущение, что дочь рядом, вспыхнуло ярким светом, а затем угасло.

Отец стремительно развернулся, одновременно нажимая на спусковой крючок и в ярости направляя пистолет на худосочного юнца, который выбил дверь ногой и выстрелил прямо у него под ухом, но от возбуждения и нервозности каким-то образом промахнулся, поскольку держал свою «пушку», отведя руку в сторону, словно какой-то древний гангстер-хипхопер.

Отец выстрелил сквозь жгучий дым, окутавший дверной проем, и фигура вздрогнула, как от удара током. Голова дернулась назад, и что-то влажное шлепнулось об стену, к счастью, невидимое в тусклом свете. И по тощему и угловатому силуэту Отец понял, что вышиб одному из подростков-велосипедистов мозги.

Тени поменьше, собравшиеся возле ног мертвого мальчишки, чтобы восторженно понаблюдать за смертью, но не ожидавшие увидеть труп своего приятеля, бросились врассыпную и застучали ногами по лестнице, как испуганные дети, кем они, собственно, и являлись.

Скорее почувствовав, чем услышав движение у себя за спиной, Отец развернулся и присел. Вытянул перед собой руку с пистолетом, осторожно поддерживая ее второй рукой – так он научился стабилизировать оружие. Рори встал и шел на него, с вновь обретенным и поблескивающим ножом в руке, хотя уже превратился в очень удобную мишень.

– Стой, – произнес Отец.

Но Рори не собирался останавливаться и, вероятно, понимал, что у него нет выбора, после того, как из дома Боулза вынесли на носилках двух его дружков с простреленными черепами. И если б не выбитое колено, Рори, возможно, даже добрался бы до Отца и полоснул его по лицу ножом. Поэтому он просто надвигался на Отца, словно старый, хромой троглодит из пещеры. Пистолет кашлянул, и Рори споткнулся, его рука тут же взметнулась к горлу, из которого вырвалось какое-то нечеловеческое клокотание.

Отец целился в грудь и на мгновение удивился, насколько сильно промазал. Не желая больше слышать влажных хрипов из пробитого горла, он подошел и встал за спиной у Рори, который, наклонившись над раковиной, истекал кровью – и выстрелил ему в голову. За большим красным ухом образовалась черная дымящаяся дыра. В зеркале на стене было видно, как щека Рори расцвела черными лохмотьями.

Отец отвернулся и вытер лицо.

В коридоре открывались и хлопали двери. Из жаркой, медно-красной тьмы «Коммодора» донеслись грубые голоса. По лестнице гулко застучали шаги.

Дважды гавкнул пистолет. Штукатурка треснула, подняв перед Отцом облако пыли. Он пригнулся поздно, когда пули уже ударили в стену, и полетел к подножию лестницы. Выставил вперед руку, чтобы предотвратить падение. Тонкие кости в пробитой ножом насильника кисти сместились – и боль вспыхнула красным.

Вся рука была мокрой от крови, отчего казалось, будто ее засовывали в ведро с маслом. Отец был не в состоянии сжать ее в кулак. Захныкав от боли, он поднялся на ноги и направился к входным дверям. Они были открыты, и яркий белый свет освещал обшарпанные деревянные стены, рваный линолеум, пожелтевшие правила безопасности, мимо которых он ковылял по пути на улицу, в послеполуденный ад. Дыхание с хрипом вырывалось из груди, ноги заплетались.

Сверху, из здания, в ответ на выстрелы раздался крик: «Хорош шуметь». Отец не слышал эту фразу уже несколько лет, но знакомые слова не принесли ему успокоения.

– Приведите сюда этого копа, – последовал первый приказ. – Прикончите на улице. За домом.

– Он завалил Рори, – крикнул кто-то, далекий разъяренный голос был приглушен стенами.

Отец выпал из входной двери и, поглощенный шумом и ярким светом улицы, стал размахивать пистолетом. Он хотел, чтобы толпа, стоящая по периметру парковки, видела, что́ он держит и готов использовать.

Маленькие фигурки, словно кошки, бросились в растущие по краям асфальта кусты, облака пыли возвестили об их отступлении. Трое мальчишек перелезли через невысокую бетонную стену. Более рослые фигуры, напрягшись, отступили назад либо пригнулись, но убегать не стали. Остроносый, похожий на хорька парень в бейсболке что-то быстро говорил по телефону, зажав одним пальцем другое ухо, словно солдат, вызывающий подкрепление или сообщающий координаты противника. Отец услышал, как у него за спиной с шумом и криками спускаются по лестнице в фойе «Коммодора». Судя по шуршанию скользящих ног, у дверей они замедлились.

Отец засеменил прочь от здания старого отеля, держа под прицелом входную дверь, на тот случай, если кто-то выйдет из нее. Стреляй восемь раз, считай выстрелы. Последний – себе в рот.

Волоча ноги и спотыкаясь об вывороченные из земли булыжники, Отец завернул на парковку, перед глазами все прыгало и кружилось. Он не мог бежать обратно в город, как и подняться пешком в Аптон, Бартон или Хел. В тех местах было слишком людно, и он представлял, как по пути будут распахиваться двери и окна, а преследующие его длинные вереницы людей будут гнать его, пока у него не кончатся патроны.