Пронто - [66]

– Если ты будешь продолжать в таком духе, – сказала Джойс, – в конце концов обязательно сделаешь какую-нибудь глупость. И ты сам это прекрасно понимаешь.

– Ты знаешь, – сказал Гарри, – хуже всего было тогда, когда я полностью отключился. Очнулся в самолете, не имея ни малейшего представления, куда же мы это летим. Вот я и задумался, надо бы спросить стюардессу, но как это сделать, не выставляя себя полным идиотом? А сижу я в первом классе и пью только минералку, не хочу рисковать, а то вдруг отключусь по новой. Вот я и начал беседовать с женщиной, сидящей рядом, – не помню о чем, вроде о фильме, который будут показывать. И все время думаю – надо бы спросить у нее. Набрался духу и спросил прямо, без всяких околичностей: «Наверное, это звучит очень глупо, но не будете ли вы добры сказать мне, куда мы летим?» А она посмотрела на меня с удивлением и говорит: «Лас-Вегас», и звучит это так, словно, а куда бы мы могли еще лететь?

– Гарри, это же я была с тобой, – сказала Джойс. Гарри на секунду смолк.

– А ведь верно, ты как раз и была той женщиной, – сказал он наконец и добавил в порядке объяснения: – Но тогда у тебя была другая прическа.

* * *

Джойс увидела фары: по Меридиен, с севера на юг, ехала машина. Она двигалась медленно, видимо, водитель разглядывал номера домов. Потом машина вывернула на встречную полосу и остановилась под ее домом. Было уже полвосьмого, Джойс так и сидела у окна темной гостиной; увидев, кто вышел из машины, она вскочила со стула, подбежала к входной двери, открыла ее и стала ждать человека, поднимавшегося по пандусу, – человека в темном костюме и шляпе на манер той, какие любил носить Гарри Трумэн. А потом Джойс протянула к нему руки, и он тоже протянул к ней руки и молча ее обнял.

Глава 24

Может, когда-нибудь он и расскажет Джойс, как думал о ней по пути домой, перелетая Атлантический океан, и как ему хотелось видеть ее, и как он не мог дождаться – когда же он ее увидит. Как хотелось ему поцеловать ее, когда она уезжала с Гарри, и как хотелось ему поцеловать ее теперь, только он не знал, можно ли, и думал, а если я себя обманываю и совсем не так она на меня посмотрела. А что, если она считает меня дураком? А что, если она все еще любит Гарри, хотя Гарри и годится ей по возрасту в отцы? И еще много всего он передумал. Да и вообще, вот проскочил он бегом мимо таможенников, продемонстрировав свою звезду, а потом гнал сюда как угорелый – а вдруг ее нет дома?

Но она была дома. А когда они поцеловались в темноте, у входной двери, а потом продолжали целоваться в квартире и целовались так, словно изголодались друг по другу и никак не могли насытиться, он с удивлением вспоминал все эти свои сомнения и не мог понять, как мог он в чем-то усомниться. Когда-нибудь потом он расскажет ей про все эти мысли, чтобы она знала, что он чувствовал, но сейчас нужно было рассказать ей много другого.

Начиная с Роберта Джи.

* * *

– Зип сказал: «Пристрели его», а этот молодой, Ники, говорит: «Что, прямо здесь?» Думаю, ему и хотелось бы, но он просто не мог, не был готов к такому. И тогда Зип застрелил его сам. И застрелил так, что было видно – ему-то явно не требовалось к такому готовиться. Просто повернулся, дважды выстрелил Роберту в грудь, снова направил пистолет на меня и снова спросил: «Куда они поехали?» А я сказал ему то же самое, что и раньше. Ведь вы уехали, так что у меня не было никаких оснований врать. Думаю, он понял, что я говорю правду, и это его остановило. А тут этот молодой, Ники, говорит: «А этот будет мой!» – это про меня он говорит. Зип очень удивился, то есть сделал вид, будто очень удивился. Он что-то сказал, напомнил вроде Ники, как тот уже раньше обещал застрелить меня, но не застрелил. «А теперь ты готов шлепнуть его, – сказал Зип, – верно? Теперь, когда у него нет пистолета? А что, если я дам ему свой? Тогда ты тоже его застрелишь?» Понимаешь, Зип не уважает Ники, поэтому он и не дал ему меня застрелить.

– А если бы Ники застрелил Роберта, когда Зип ему велел... – начала Джойс.

– Правильно, тогда все было бы иначе.

– И что – они так тебя и отпустили?

– Думаю, он хотел показать мне свою силу, показать, что я ничего не могу с ним сделать. Он может убить человека, убить его прямо у меня на глазах, а я не могу сделать ровно ничего. Они вышли из комнаты... А я не только не мог ничего сделать, но даже и не понимал ничего, не знал, что теперь будет. Я осмотрел Роберта, но пульса уже не было. Тогда я вышел в коридор и начал стучать во все двери подряд, но ни одна из них не открылась. И только выйдя из этого дома на улицу, я понял окончательно, что они меня отпустили. Я пошел в полицейский участок и сказал, что убили человека. Им потребовался целый час, чтобы предположить, а вдруг я говорю правду. Потом они еще звонили в Вашингтон и проверяли, кто я такой. Так что, когда мы добрались до этого дома, шайка Зипа все еще была там, но тело Роберта давно исчезло, как я и ожидал. Я сказал полицейским: забудьте эту историю, мы разберемся с ней у себя дома.

– Но ведь тут не получится предъявить ему обвинение в убийстве Роберта, – удивилась Джойс.