Пронто - [20]

Широкий вестибюль занимал три этажа. Перила, ограждения, окна кабинетов. Здание было новое и вполне современное – в камерах алюминиевые туалеты, в переулок выходят крепкие ворота, специально для доставки заключенных. Подойдя к столу для справок, Рэйлен сообщил сидевшему за ним полицейскому, что хочет увидеть сержанта Торреса, и назвал свою фамилию.

При посещении той части здания, где находились камеры, полагалось сдать оружие. Рэйлен еще ни разу не видел такой чистой городской тюрьмы.

На стене, в стеклянном шкафу, красовался американский флаг.

Посетителей не густо, всего несколько человек. Возможно, этот – свидетель, вызванный на опознание. А эта женщина желает узнать, где содержат ее арестованного мужа.

Когда Рэйлен заметил Бака Торреса, тот уже вышел из двери и наполовину пересек вестибюль. В руках полицейский держал нечто вроде компьютерной распечатки.

Явно желая что-то сообщить, он все-таки предпочел, чтобы разговор начал посетитель.

– Мне бы хотелось поговорить, – сказал Рэйлен, – об этой знакомой Гарри, Джойс Паттон. Я знаю, вы считаете, что она знает, где он, да и другие так думают. Вы понимаете, кого я имею в виду? Так считает и Джимми Кэп, вот почему я здесь.

Все-таки с Торресом можно говорить, он никогда не старается показать, что ты попусту отнимаешь его драгоценное время.

– Мы знаем, где он, – сказал Торрес. Рэйлен даже поперхнулся от неожиданности.

– Гарри? – довольно тупо спросил он.

– Из «Каменного краба» он проехал в Майамский международный, сел на самолет, который взлетел в семь пятнадцать вечера, а на следующее утро, в среду, четвертого ноября, в восемь тридцать, приземлился в Хитроу.

– Так Гарри в Англии? – прищурился Рэйлен. – Подождите секунду, вы же забрали у него паспорт.

– Вот потому-то мы и не проверили сразу международные рейсы, – сокрушенно признался Торрес. – А как только мы взялись за такую проверку, сразу обнаружился господин по имени Джон Арно – только написание фамилии было французское, который заказал билет на этот рейс через туристическое агентство с Линкольн-роуд. Мы показали агенту снимок Гарри, и тот сказал: ага, это же Джон Арно, старый мой клиент, я его уже сколько лет знаю. Копнув поглубже, – продолжил Торрес, – мы с удивлением обнаружили, что настоящее имя Гарри как раз и есть Джон Гарольд Арно – французский «Арно», с "д" в конце. По свидетельству о рождении он получил паспорт и мог сколько угодно раз его возобновить. В семьдесят первом, возвращаясь сюда из Чикаго, он официально сменил имя и фамилию на Гарри Джека Арно, сохранив произношение фамилии. Кроме появившейся у него возможности иметь два паспорта на разные фамилии, я не вижу никаких разумных причин для такого поступка.

– Так, значит, он в Англии, – сказал Рэйлен.

– В тот же самый день, – продолжал Торрес, заглянув в распечатку, – в одиннадцать тридцать он улетел из Хитроу на самолете «Бритиш эруэйз», рейсом пятьсот шестьдесят шесть. Самолет сел в Милане в четырнадцать двадцать. Он прожил три дня в отеле «Кавур» и выписался оттуда восьмого ноября утром, то есть в воскресенье.

– А где он сейчас, это вы знаете?

– Насколько мы понимаем, в Италии.

Некоторое время Рэйлен думал, сосредоточенно наморщив лоб, а затем поднял на Торреса широко раскрытые глаза и кивнул.

– Так, значит, Гарри снова в Италии, – сказал он. По голосу можно было подумать, что мысль ему понравилась.

* * *

Однажды Зип поцапался с Ники Теста – фраер знал всего несколько слов по-итальянски и относился с полным пренебрежением к этому, как выражался Зип, «языку, наших отцов и матерей». Зип говорил, что Ники должен выучить язык хотя бы из простого уважения. «Ты и сам-то говоришь на нем только потому, что родился в старушке Италии, так что не засирай мне мозги, ладно?»

Двадцатичетырехлетний фраер позволяет себе такое только потому, что близок к Джимми Кэпу и мнит себя привилегированной особой.

Время от времени Зип называл его mammoni – маменькиным сынком, или bambolino – куколкой, или даже – наихудшее оскорбление для итальянца, какое Зип мог придумать, – frocio – педерастом.

– Ладно, а что это значит? – спрашивал иногда Ники. На что Зип отвечал:

– Ты же не хочешь учиться говорить по-итальянски, так какая тебе разница.

На следующий 'день после столь «удачного» визита к Джойс Паттон Зип решил поговорить с Ники и вызвал его в примыкавшую к патио ланаи, нечто вроде гостиной под открытым небом.

– Пошли со мной, stronzo[13].

Последнее слово на языке отцов и матерей обозначало жопу.

– Stronw, – мечтательно произнес Ники, гладя ладонью грудь. – А это что значит – сильный? Вроде как из-за моего телосложения?

– Нечто в этом роде, – уклончиво сказал Зип. Этот парень настолько туп, что его можно обозвать каким угодно словом.. Сейчас Ники вел себя беспокойно и все время поглядывал в сторону патио, где загорала, лежа на животе, Глория. Джимми Кэп ушел в дом, поспать после обеда; воспользовавшись этим, Глория загорала без лифчика.

– Ты что, хочешь попросить ее повернуться? Фраер даже не удосужился ответить.

– Скажи мне одну вещь. Ты с ней спишь?

На этот раз фраер повернул-таки свою башку и процедил: